Грех (в гностицизме)

У этого термина существуют и другие значения, см. Грех (значения).

Грех (в гностицизме)

светский грех, коллективный грех, космический грех, грехи против единства

Краткая версия

Степень одобрения: ругательство
Тип: миф
Направление: идеология, массовая религия

Патологическая речь

светский грех, коллективный грех, космический грех, грехи против единства — гностический внеморальный миф о разделении человека от Бога, общества, природы. Антоним гностических добродетелей. Противоположен христианскому понятию о грехе.

Грех в гностическом смысле является центральной частью трехчастного мифа о 1) первоначальном единстве, 2) разделении и 3) возвращении к началу (миф возрождения).

В онтологической нравственности грех не беззаконие и подлежит не суду, а только интеллектуальному постижению (пониманию непонятного) и практическому преодолению (воссоединению).

От основного мифа о грехе различные направления религии самоспасения производят свои кодексы гностических, светских грехов.

определение

Грех в гностическом смысле является центральной частью трехчастного мифа о 1) первоначальном единстве, 2) разделении и 3) возвращении к началу.

В онтологической нравственности грех не беззаконие и подлежит не суду, а только интеллектуальному постижению (пониманию непонятного) и практическому преодолению (воссоединению).

Грех первородный воспринимается как коллективный, но любой частный грех — это также грех против единства, то есть просто разделение.

Первородный грех был разделением первоначальной единой сущности на отдельные сущности и сообщества, а частные грехи - это всё, что происходит с отдельными сущностями как отдельными. Поэтому норма и грех взаимозаменяемы в падшем мире.

Любая отдельность – личности, общины, церкви, государства – это грех. В то же время это грех не абсолютный, а условный, преодолеваемый в ходе необходимо совершающегося «богочеловеческого процесса».

Норма и грех взаимозаменяемы в падшем мире. Личность есть грех, но грех - это всегда коллективный грех коллектива против коллектива. Грех нарушает единство, но грех никогда не бывает личным и отдельным, он всегда коллектинвый, всечеловеческий и космический, и следовательно, принадлежит миру единства, а не миру разделения. Отдельного греха нет.

Твоя личность, материя мира являются грехом по своей сути, но в прямом смысле греха нет, потому что ничто само по себе не плохо.

Отрицается благой миропорядок, созданный и управляемый Благим Богом.

Возникают такие мифологемы как грех против против экуменического единства, против окружающей среды, против единства народа, и соответствующие способы самоискупления, прощения этих светских грехов.

личность как грех

Антитеоретизм не останавливается на критике умозрения как такового, а естественно перетекает в борьбу против человеческой личности.

Владимир Лосский так излагает воззрения митр. Сергия (Страгородского) на личность: «В нашем состоянии после первородного греха мы не знаем тварной личности в ее чистом виде: то, что мы в общежитии называем личностью, по существу личностью не является. Мы знаем лишь результат смешения – особи, индивидуумов, разбивающих единую человеческую природу, делящих ее между собой… индивидуум не есть личность» .

Сам митр. Сергий утверждает: «Первое неизбежное условие достигнуть этого блага есть самоотречение во имя безусловной ценности добра» ^:111. При этом подразумевается уничтожение «Я» во имя стихийного целого.

Самость – это отдельность, а следовательно, зло. Целое – это единство, а следовательно, безусловное добро.

Например, митр. Сергий пишет: «Прежде чем приступить к благодати, человек наперед должен сам произвольно удалить из себя все греховное, должен разрушить в себе начало греха, чтобы благодать могла насадить в нем начала новой жизни» ^:197. Под «началом греха» подразумевается не грех как таковой, а сознание собственной отдельности.

Митр. Сергий пишет в 1903: «У каждого ведь из нас есть свой излюбленный внутренний мирок, в котором мы запираемся от других, есть привычный жизненный строй, который мы всячески бережем от постороннего вторжения. Это и есть внутренний оплот нашей самости, каждое непрошеное прикосновение к которому для нас бывает всегда особенно болезненно и поступиться которым в пользу других бывает всегда особенно трудно. Его-то и должен прежде всего разрушить монах, чтобы все свое существо безраздельно открыть для Христа, чтобы сказать с апостолом: Живу не ктому аз, но живет во мне Христос» .

Это совпадает с масонскими представлениями, где личность также представляется как «гнездо греха» и поэтому должна быть уничтожена во имя всеобщего единения любви. «Собственность («Я». – Ред.) – гнездо греха, магнит, привлекающий родившего ее, и главное его орудие», – пишет И. В. Лопухин ^:98.

Лопухин продолжает: «Один просвещенный муж сказал: „Ни о чем столько не прилежи, как чтоб быть в духе, в душе и теле совершенно без „Я“» ^:101. И так: «Крестный огонь, или огненное крещение (Мф. 3:11) долженствует наконец совлечь гнездо греха и стереть до единой пылинки корень всего зла, оного „Я“, и истребить его» ^:134.

Федор Достоевский объявляет безжизненными и смертоносными не только теоретические положения, но и самое сознание: «Строго говоря: чем менее сознает человек, тем он полнее живет и чувствует жизнь. Пропорционально накоплению сознания теряет он и жизненную способность. Итак, говоря вообще: сознание убивает жизнь... Народы не могут без смеха смотреть, как сознание хотят нам выдать за жизнь» ^:196. Федор Достоевский учит: «Сознанье — болезнь. Не от сознания происходят болезни (что ясно как аксиома), но само сознание — болезнь» ^:197.

законы природы как грех

В богословском модернизме, как и в массовых гностических идеологиях, грехом считается само подчинение человека законам природы:

«Христос есть Бог, ставший человеком, принявший на себя наше человечество, чтобы его спасти. Спасти от чего? Да как раз от полного, безысходного порабощения природе и ее неумолимым законам, что делает нас только частью природы, только материей, только „плотью и кровью“» ^:240.

Для о. Александра Шмемана грех состоит в том, что мы «порабощены природе»: «Это действительно единственное по существу своему чудо, если так можно выразиться, тайное, только вере открытое и только верою удостоверяемое, источник свой имеет в нашей вере в то, что Христос есть Бог, ставший человеком, принявший на себя наше человечество, чтобы его спасти. Спасти от чего? Да как раз от полного, безысходного порабощения природе и ее неумолимым законам, что делает нас только частью природы, только материей, только „плотью и кровью“» ^:240.

Понятно, что такое представление о грехе является внеморальным и его можно прямо назвать атеистическим. В этом случае можно говорить о соединении Христа с «грешным человечеством» ^:141, то есть подчинении Христа по человечеству законам человеческой природы. Но ни о каком спасении речи все так же быть не может, поскольку христиане и после Крещения остаются «порабощены» своей человеческой природе и ее законам.

Для еп. Игнатия (Мидича) законы природы являются проявлением греха, и личность человека может быть якобы свободна от подчинения этим законам.

материя как зло

Гностики разных направлений видят зло в «злой материи», или, например, в отделении души от тела: о. Шмеман «провозглашает, утверждает и учит, что отделение души от тела, называемое смертью, есть зло» ^:72.

О. Александр Шмеман понимает материю как субстанцию, подчиненную закону причинности и закону детерминизма, и в этом видит зло мира. Соответственно, у него учение о сотворении и проклятии Адама приобретает такой вид: «И вот, конечно, смысл библейских слов „сотворим человека по образу нашему и подобию“ (Быт. 1:26): человек – снизу и сверху одновременно. Человек снизу – земля, материя, плоть, до конца подчиненная закону причинности и закону детерминизма, и об этом знает религия: „Земля еси и в землю отыдеши“» ^:93.

«Человек стал рабом демонических сил из-за своего рабского подчинения миру и его материи» ^:48.

Материи приписываются либо благодатные свойства соединять с Богом, либо демонические качества, когда материя чуть ли не восстает на Бога.

Учение об онтологической благости всего сущего (ничто само по себе не плохо) сочетаются у о. Александра Шмемана с такими рассуждениями: «В соответствии с христианским мировоззрением, материя никогда не бывает нейтральной. Если она не „соотносится“ с Богом, то есть не рассматривается и не используется как средство общения с Богом, как способ жизни в Нем, она становится носителем и обиталищем дьявольских сил. Не случайно в наше время отказ от Бога и религии отождествляется с материализмом, претендующим на последнюю научную „истину“, во имя которой неистовствует беспрецедентная война против Бога, все шире захватывая якобы цивилизованный мир. Но не случайно также и то, что весьма часто псевдорелигиозность и псевдодуховность основываются на отказе от материи и, таким образом, от самого мира – ибо материя отождествляется со злом, что является хулой на творение Божие. Только Библия и христианская вера рассматривают материю как нечто в своей сущности благое, но, с другой стороны, также и как орудие человеческого падения и рабства смерти и греху, посредством которого сатана украл мир у Бога. Только во Христе и Его властью материя может быть освобождена и снова может стать символом Божией славы и присутствия, Таинством Его действия и соединения с человеком» ^:57.

смешение добра и зла

Учение о грехе страдает от смешения в гностическом духе добра и зла.

В высказываниях гностиков мы находим не различение добра и зла, а их более или менее неловкое смешение. Например, о. Шмеман рассуждает: «Первым плодом восстановленной в нас царственности является то, что мы не только можем, но, в духовном смысле, и должны, находясь в этом грешном мире, радоваться его благостности и сделать радость, благодарность, осознание благостности творения основанием нашей собственной жизни; что несмотря на все отклонения, „изломанность“, все зло, мы должны открывать онтологическую благостность и призвание человека и всего, что существует и что было дано ему как его царство. Человек злоупотребляет своим призванием, и в этом ужасном злоупотреблении он уродует себя и мир; но само по себе его призвание есть благо. В своем обращении с миром, природой и другими людьми человек злоупотребляет своей властью; но сама по себе его власть есть благо. Злоупотребление творческими способностями в искусстве, науке и во всей его жизни приводит человека к мрачным, дьявольским пределам; но творческая способность сама по себе, стремление к красоте и знанию, к смыслу и исполнению есть благо. Он удовлетворяет свою духовную жажду и голод, питаясь ядом и ложью, но эти жажда и голод сами по себе суть благо. Он поклоняется идолам, но само его стремление к поклонению есть благо. Он дает неправильные названия вещам и неправильно интерпретирует реальность, но его дар называния и понимания есть благо. Даже его страсти, которые в конечном счете разрушают его и его жизнь, есть не что иное, как искаженные, неправильно употребленные и не в ту сторону направленные дары власти и силы. И таким образом, изуродованный и искаженный, истекающий кровью и порабощенный, слепой и глухой, человек остается отрекшимся царем творения, объектом бесконечной Божественной любви и уважения» ^:108-109.

О. Александр Шмеман призывает радоваться благостности – грешного мира, что, как минимум, безнравственно. С другой стороны, даже уходя от ответственного нравственного суждения в область метафизики, о. Шмеман неправильно толкует связь онтологии и нравственности. Неосуществленное призвание, хотя бы и самое высокое, есть зло, а не благо. Больше того: как посредством заповеди грех становился крайне грешен , так и злоупотребление тем, к чему человек призван, становится крайне грешным, и именно в том случае, если это призвание благое само по себе.

В учении о. Шмемана онтологический оптимизм является самоспасающим. Однако в природе (в области общего) ничто не дурно, а сам данный конкретный человек дурен, и, значит, этот человек сделался не причастен бытию, а причастен смерти, от которой никого еще не спасла мысль об онтологической благости всего сущего (ничто само по себе не плохо).

антиюридизм

Отрицание греха как беззакония, как преступления заповеди находится в русле антиюридизма.

Под грехом модернизм ни в коем случае не понимает ничего юридического: грех это не преступление Божественного закона, не преступление заповеди. О. Александр Шмеман объявляет понятие о грехе как преступлении чуждым Христианству ^:30–31.

эротизм

Гностический эротизм связан с мистикой восстановления утраченного единства.

мистика коллектива

Через указание на социальные причины греха, как на единственно подлинные, полностью уничтожается сознание личного греха и отрезаются все пути ко спасению.

коллективная вина

Kollektivschuld (collective guilt) искупается через алиби.

массовая религия

герметизм

Герметизм предлагает принципиально биологическую и антропоморфичную картину мироздания. При этом он не проводит четкой границы между живой и неживой природой, но рассматривает всю природу как одушевленную, связанную соответствиями, причем эти соответствия имеют своей парадигмой строение человека. Отсюда вытекает психологическая окраска всего мифа о творении, грехопадении и восстановлении.

Мир есть большой человек, а человек есть микрокосм, причем и в макрокосме и микрокосме четко прослеживается система противоположностей, которые понимаются как противоположности полов ^:158.

Эта противоположность служит движущей силой всего мирового процесса творения и спасения, как кругового движения от единства к множеству и от множества к единству. Герметический трактат «Поймандр» описывает трехчастный миф таким образом:

«Ум, Отец всего сущего, который есть жизнь и Свет, породил Человека, подобного Ему Самому, и возлюбил его, как Собственное дитя. Своею красотою Человек воспроизводил образ Отца; Бог действительно полюбил свое подобие и отдал Человеку все Свои творения.

Но Человек, увидев в огне плоды творения Демиурга также возжелал творить и получил на это позволение Отца. Войдя в мир творчества, где ему была дана полная власть, он увидел творения своего брата, а Управители полюбили его, и каждый из них дал ему часть своей природы. Тогда, познав их сущность и причастившись их природе, он возжелал преодолеть границы кругов и возвыситься над могуществом того, кто властвует над огнем.

И сей властитель мира и существ смертных и бессловесных через всеобщие связи и крепкое устройство кругов, показал Природе, находящейся внизу, прекрасный образ Бога. Пред этой чудесной красотой, где все энергии семи Управителей были соединены в форму Бога, Природа улыбнулась от любви, узрев отражение благолепия Человека в воде и его тень на земле. И он, увидев в Природе изображение, похожее на него самого, — а это было его собственное отражение в воде, — воспылал к ней любовью и возжелал поселиться здесь. В то же мгновение, как он это возжелал, он это и совершил и вселился в бессловесный образ» .

В результате была разрушена мировая связь, «ибо все твари, до сих пор двуполые, были разделены на два в то же самое время, что и Человек, и род людской сложился из мужчин, с одной стороны, и женщин — с другой» .

Спасением от греха в герметизме является познание самого себя, через противозаконное самоисследование, то есть познание мифа о происхождении мира.

каббала

В каббале возрождается гностический миф о грехе как разделении.

«Существо Адамова греха состояло в том, он внес „разделение наверху и разделение внизу“ в первоначальное единство. Все индивидуальные грехи и после Адама повторяют то же самое разделение» ^:585.

Космическое зло (разделение) не отделяется от зла морального: «Космическое зло, порождаемое внутренней диалектикой эманационного процесса, не различается в каббале от зла, производимого действиями людей» ^:585.

Первородный грех был «нарушением первоначального порядка вещей» ^:608. Все индивидуальное и в том числе Адам, как индивид, возникло в результате грехопадения ^:608.

«Моральное зло, с точки зрения Зогара, неизбежно превращается в нечто отделенное и обособленное, или есть то, что вступает в такого рода отношение, к которому оно не предназначалось. Грех неизбежно расстраивает единство, и такое деструктивное отторжение было имманентно заложено в первородном грехе, посредством которого плод отделился от древа познания. Если человек оказывается в таком обособлении, если он пытается утвердить свое собственное Я вместо того, чтобы пребывать в первоначальной сопряженности со всеми сотворенными вещами, в сопряженности, в которой и он имеет свое законное место, плодом этого акта отступничества является демиургическая самонадеянность магии, когда человек стремится занять место Бога и соединить то, что Бог разъединил.

Зло, таким образом, создает моральный мир ложных связей, после того как оно расстроило мир истинных связей или покинуло его» ^:295.

Грех совпадает с творением мира отдельных сущностей. Каббалистический миф учит об эманации из Эн-Софа десяти сефиротов, которые образуют мир единства, тело Адама Кадмона. Женственная Шехина, божественное присутствие, имманентно присутствует в этих эманациях. После грехопадения Шехина покинула тело Адама и тогда из чистого духовного мирового тела Адама возник мир разделения, отдельности и плоти.

Самоискупление в каббале принимает образы мистического брака, которые потом обнаруживаются в западном эзотеризме.

Существенным моментом в каббалистическом учении о грехе является то, что Божественный суд считается здесь источником зла в мире, именно потому что суд производит разделение.

«Совокупность Божественных потенций образует гармоничное целое, и до тех пор, пока каждая из них поддерживает связь со всеми остальными, она священна и хороша. Это верно и в отношении качества строгой справедливости, суровости и суда, творимого в Боге и Богом, которое служит первопричиной зла. Гнев Бога, символизируемый Его левой рукой, находится во внутренней связи с качеством милосердия и любви, обозначаемым Его правой рукой. Одно качество не может появиться, не затрагивая другого. Таким образом, качество строгого Суда представляет собой великое пламя гнева, горящее в Боге, но оно всегда умеряется Его милосердием. Когда прекращается это умеряющее действие, когда в безмерно чудовищном по силе взрыве это качество отъединяется от качества милосердия, тогда оно отделяется от Бога вообще и преобразуется в совершенное зло, в геенну и мрачный мир Сатана» ^:295-296.

западный эзотеризм

Якоб Беме

Вслед за каббалистами Якоб Беме «определяет зло как темный и негативный принцип гнева в Боге, хотя и извечно претворяемый в свет в теософском организме Божественной жизни» ^:295-296.

Беме излагает свой вариант трехчастного мифа о первородном и духовном человеке (андрогине и микрокосме), который распался на двойственность и множество, не только на мужской и женский пол, но и вообще психологическую и материальную множественность. Искупителем от такого онтологического греха Беме называет Христа.

Под поверхностью этого мифа у Беме находится метафизическое новшество: миф о первопричине греха, возникновении разделения внутри Божества, которое потом примиряется само с собой.

Беме вводит понятие о предвечном источнике единства Ungrund (Бездна, Ничто). Внутри Бездны возникает болезненная Жажда (eine Sucht) , которая порождает Волю (den Willen), и так начинается цепь оппозиций, которая приводит Ничто в движение и претворяет его в Нечто. Совпадение противоположностей в Боге проявляется в мире, где действуют противоположные силы: «Есть единый Бог, Он есть всё сущее. Он есть зло и добро, рай и небо, свет и тьма, вечность и время, начало и конец» .

Источником зла в мире было падение Люцифера, которое совпало с сотворением материального мира. Затем последовали несколько грехопадений Адама, которые порождены началом «самости» (Selbheit), когда Адам обратился от Бога к природе, в попытке обрести самостоятельность. Так человек все более погружался в мир множественности, мир разделения, и окончательно стал фрагментом (Bruchstück). Однако общее движение, как и можно ожидать от трехчастного мифа, является круговым, тавтологическим: «Все существующее движется вперед, пока конец не сомкнется с началом. Тогда начало снова проглотит (verschlingt) конец» .

алхимия

Алхимия — практический способ восстановления первоначального единства:

«Колико полезно то искусство, которым просвещенные соединяют, разделяют, разрушают существа, развивают их состав и возвращают в источные их стихии, и при сем действии собственными своими очами созерцают таинства Иисуса Христа, последствие страдания Его, и в сокращении и в химических явлениях видят все происшествие и следствия Его воплощения!»^:130.

Парацельсианская мистика исцеления включает в себя алхимию человеческого духа.

романтизм

В романтизме и в частности в романтической теологии грех воспринимается как момент внутри космической драмы, мистического брака сознания и природы.

Грех для романтиков состоит в самовольном отделении человека от природы, а искупление - в восстановлении единства человека с природой.

«Слово „sunde“ (грех) происходит от разделения, разособления (asunder), и из этого явствует правильность того утверждения, что грех, отделивший нас от Бога, есть нечто вполне реальное в отношении к нам самим, как и вообще во всяком случае отпадения любящих друг от друга отпадающий ставит между собой и любимым им момент затрудненности и потому находится с ним в состоянии напряженности; причина, почему начало примирения, деятельное, уничтожающее напряженность, само собой представляется началом искупляющим» .

Среди последствий греха романтики отмечают враждебность природы и человека, отдельность человека от других людей.

«Во многих местах, где Сэмюэль Кольридж развивает похожие мысли, он противопоставляет „интуицию вещей, которая возникает, когда мы обладаем сами собой как частью целого“, что дарует полноту жизни и радость, – нашему опыту, когда „мы мыслим о себе как об отдельных существах, и противополагаем природу и рассудок, как объект и субъект, вещь и мысль, смерть и жизнь“...

Основной целью Уильяма Вордсворта как поэта и Кольриджа как и поэта, и метафизика было помочь человеку искупить и оправдать самого себя, побудив его к примирению с природой, которая стала ему чуждой и враждебной из-за того, что сам человек разорвал первоначальное единство с природой. Эта проблематика породила сеть взаимосвязанных идей, которые получили широкое распространение в начале XIX века и которые стали диагнозом основной болезни и нашего времени.

Этот диагноз звучит так: человек некогда был здрав, а теперь он болен, и в корне его современной болезни лежит его разделенность, разъединенность, отстраненность или (в самой резкой формулировке из перечисленных) отчуждение. Личность, как гласит общепринятая точка зрения, коренным образом расколота в трех основных отношениях. Он разделен внутри себя, он отделен от других людей, и он отделен от окружающего мира. Для тех, кто еще верит в возможность исцеления, единственная надежда состоит в том, что человек найдет пути для восстановления единства с самим собой, с обществом ближних и вновь подружится с чужим и враждебным миром природы. Эти идеи в наше время разделяются богословами, философами, экономистами, социологами, психологами, художниками, писателями, критиками, читателями журналов „Лайф“ и „Ридерз дайджест“. Писатели и философы эпохи романтизма усвоили себе именно такую общую схему истории и бедственного положения современного человека» ^:145.

В письме мая 1815 Сэмюэль Кольридж излагает программу, которую он усмотрел при обсуждении с Уильямом Вордсвортом поэмы последнего «Отшельник»:

«Я сперва предполагал... что ты положишь твердое и неподвижное основание зданию своей поэмы, устранив зыбкие софизмы Локка и догматистов-механицистов... Затем, как я понял, ты должен был взять Человеческий род в его конкретности... признав в некотором смысле Грехопадение как факт, возможность которого можно постичь не через природу человеческой воли, а через действительность подтверждаемую Опытом и Совестью... Ты намеревался указать на явную схему Искупления от этого Рабства, схему Примирения вражды с Природой... короче говоря, на необходимость великой революции в способах развития и воспитания человеческого сознания через замену Жизнью и Познанием той философии механицизма, которая поражает смертью все драгоценное для человеческого интеллекта»^:144.

Грех в романтизме описывается, с одной стороны, как событие реального мира, а с другой - рассматривается как обман, ложная философия, которую Кольридж отмечает у мыслителей эпохи Просвещения. С последней стороны «схема Искупления», как целостное и радостное самоощущение, возникающее от единства человека с мировым целым, противопоставляется тому опыту, когда человек ощущает себя отдельным существом и воспринимает природу как нечто противоположное, как объект, вещь и смерть.

натурфилософия

Натурфилософия как романтическая лженаука также искала пути преодоления космического распада.

оккультизм

Синтез учения о добре и зле обнаруживается в «новом оккультизме» XIX – XXI веков: одна мировая субстанция, отождествление материи с грехом и субстанциальность греха.

модернизм

В богословском модернизме смешались влияния древнего и нового гностицизма, каббалы и массовых идеологий.

Частный и Страшный Суд и вообще разделение на грешников и святых объявляются греховными и противными духу Христианства.

Федор Достоевский

Один из предтеч богословского модернизма в Русской Православной Церкви Федор Достоевский учил о том, что нет отдельного греха:

«Согрешив, каждый человек уже против всех согрешил и каждый человек хоть чем-нибудь в чужом грехе виноват. Греха единичного нет» ;

«Всякий пред всеми за всех и за все виноват» .

Эту насмешку над православным учением о грехе и о первородном грехе Достоевский вкладывает в уста своих лжесвятых - архиерея Тихона из «Бесов» и старца Зосимы из «Братьев Карамазовых». Здесь каждый грех становится первородным.

Вслед за Достоевским о. Александр Шмеман учит о некоей коллективной вине, помимо первородного греха: «Совесть и являет нам самую сущность зла и неправды как разделения, как вины перед другими. Достоевский устами старца Зосимы сказал: „Каждый перед всеми во всем виноват...“» ^:159.

Владимир Соловьев

Соловьевский религиозный миф о грехопадении и спасении теснее и иначе чем Христианство соединяет Божественную жизнь с жизнью тварного мира. В Божественной жизни предвечно происходит разделение: отделение души мира. Это «падение Софии» и является подлинным грехопадением вместо грехопадения Адама и собственно первородным грехом.

Согласно гностической схеме Владимира Соловьева, зло происходит из Божественного предвечного всеединства, которое несло в себе семена раздора: «Первоначальное происхождение зла может иметь место лишь в области вечного доприродного мира» .

Отсюда – из внутрибожественной жизни – грех появился в мире, но это грех не в нравственном смысле, а в чисто монистическом: любой грех — это грех против единства. Грех это разделение единой сущности на отдельные сущности и сообщества.

Любая отдельность – личности, общины, церкви, государства – это грех. В то же время это грех не абсолютный, а условный, преодолеваемый в ходе необходимо совершающегося «богочеловеческого процесса».

сборник «Из глубины»

Согласно Сергею Аскольдову, все классы и слои русского общества виновны в синтезированных Аскольдовым трех падениях дореволюционного режима: «обособленность святого начала от человеческого», «выступление гуманистического начала в качестве самодовлеющей инстанции» и «злоба природного зверя»:

Во всех этих падениях виновными являются все классы и слои русского общества, выразители всех его основных стремле­ний и направлений, поскольку все в той или иной мере были соучастниками, хотя бы только духовными, творившихся зла и неправды в области основных трех начал духовной природы русского народа. «Всякий пред всеми за всех и за все виноват» — вот формула, которую поистине каждому надлежит применить прежде всего к самому себе и внутренне пережить при взгляде на все совершившееся в роковые дни внешнего и внутреннего позора нашей родины.

Социальное Евангелие

«Социальное Евангелие» нач. XX века стремилось привести людей к покаянию за их коллективные грехи и создать более чувствительную и более современную совесть .

о. Павел Флоренский

Главное ощущение о. Павла Флоренского – ощущение энтропии, метафизического («духовного», в специфически оккультном смысле) раскола и распада, разделения и отдаления личностей. Однако то, что о. Павел Флоренский принимает за распад, оказывается при внимательном рассмотрении Богоустановленным порядком, где каждый предмет и явление имеет свое место и ни с чем не сливается. Отсутствие любви, то есть растворения личности в хаосе и бессмыслице, воспринимается о. Павлом Флоренским как мировая драма, которая должна разрешиться во всеобщем теургическом единении всех личностей и персонифицированных абстракций.

нравственный монизм

Нравственный монизм конца XIX – начала XX веков продолжил традицию романтической теологии.

митр. Антоний (Храповицкий)

Грех и спасение предстают у митр. Антония (Храповицкого) с «существенной, объективной стороны». Спасение осуществляется через светскую сострадательную любовь, доступную даже нехристианину.

Для митр. Антония (Храповицкого) «единство человеческого естества, поколебленное грехом Адама и его потомков, должно чрез Христа и Его искупляющую любовь постепенно восстановляться с такой силой, что в будущей жизни единство это выразится сильнее, чем множественность человеческих личностей, и Христос, Объединенный в одно Существо со всеми нами, назовется уже единым Новым Человеком, или единой Церковью, будучи, в частности, ее главой» ^:301-302.

Митр. Антоний (Храповицкий) делает следующее заключение:

«Своей состраждущей любовью Христос рассекает установленную грехом преграду между людьми и восстанавляет первобытное единство естества» ^:303.

Возражая на это учение, архиеп. Феофан (Быстров) писал:

1. «По св. Максиму Исповеднику, надо различать собственно естество человека и нравственную способность его.
2. Естество человека составляет бытие и приснобытие его, как разумного существа, и зависит только от творческой воли Создателя.
3. Через нравственную способность человека осуществляется вся нравственно свободная жизнь человека, зависящая от нравственной свободы его.
4. В естестве человека отпечатлен образ Божий в человеке, а в нравственно свободной жизни его осуществляется подобие его с Богом.
5. Естество человека, как всецело зависящее от творческой воли Божией, не подлежит рассечению через падение во зло. Человечество, как и ангелы, распадается на союзы по различным нравственным направлениям воли, как нравственной способности естества.
6. Допустить рассечение естества человека через грехопадение означало бы допустить прониковение зла в естество, но это невозможно, так как «зло совершается не в естестве созданий, но в погрешительном и неразумном их движении».
7. Ошибка митр. Антония в его учении о естестве заключается в том, что он включил в понятие естества то, что лишь является нравственной способностью человеческого естества .

митр. Сергий (Страгородский)

Митр. Сергий (Страгородский) вместо понятия о грехе и наказании за грех предлагает рассмотреть грех сам по себе с точки зрения онтологической нравственности: «Грех сам по себе, помимо всяких своих гибельных последствий, составляет величайшее зло» ^:147.

Для рассмотрения греха самого по себе митр. Сергий привлекает мистику времени. Он пишет: «Грех… более не лежит между Богом и человеком. Бог Сына Своего отдал, чтобы убедить человека в Своей любви к нему и в Своем всепрощении» ^:229. В его системе не объясняется, что же было за время, когда грех еще «лежал между Богом и человеком». Это время описывается как некоторая данность: просто человек не спасается и не блаженствует, отделен от Бога и ничего более. Это равнозначно словам: «так было…», «во время оно…», или объяснением служит «состояние теперешнего мира и в нем человека» ^:116–117.

обновленчество

Русская Православная Церковь виновна, по мнению обновленческих публицистов, в государственном атеизме в СССР и в преследованиях Церкви со стороны советской власти:

У нас теперь всюду висят плакаты «Царь, поп и кулак» и иные подобные им карикатуры. Кто их вывешивает? Советская власть, коммунистическая партия, большевики? Нет, конечно, нет! Их истинные поставщики — само духовенство, себя уронившее, незаслужившее никакого уважения, — сословие, духовно, религиозно совершенно выродившееся. Мы постоянно слышим рефераты, речи на тему «Бога нет». Кто их истинные авторы? Коммунисты, марксисты? Кто подготовлял для них аудиторию? Сотрудники культ и политпросвета? Нет и нет! Наша духовная семинария с ее нигилизмом, с ее преподавателями пастырского богословия и литургии в пиджаках — вот кто. Мы виноваты! Нам показывают и раскрывают лишь нас самих. Будем каяться, тянуться и других тянуть к свету — во всех направлениях. Плохо, схоластично, ничего не говорит уму и сердцу наше богословие; будем очищать его от этой схоластики и мертвечины.

мирология

В мирологии грех теряет свое нравственное значение и отождествляется с физическим и общественным разделением:

Сущность греха — в эгоистическом обособлении. Вместо любви появились страх, недоверие, которые с течением времени достигли крайнего состояния.

— о. Александр Кравченко

экуменизм

Христианская миссия является грехом в экуменизме:

Существует большой грех против экуменизма: прозелитизм. Вы никогда не должны заниматься прозелитизмом православных, они наши братья и сестры, ученики Иисуса Христа.

мифы о разрыве

Представление грехе как космическом разделении породило целый набор мифов о разрыве:

• разрыв интеллигенции с народом;
• разрыв между богословием и церковной жизнью;
• разрыв между верой и жизнью;
• разрыв между теорией и практикой;
• разрыв между умозрением и жизнью;
• разрыв человека с природой и др.

Помимо мнимых разделений грехом считается действительно существующий разрыв между верой и наукой.

см. также

• Всякий пред всеми за всех и за все виноват.
• Покаяние (светское).
• Поклонение страданию.
• Самоискупление.

источники

•  Вершилло Р. А. Православная Церковь и гностическая политика. — М.: Антимодернизм.ру, 2015. — 126 с. — (Богословский модернизм в идеологии Нового времени).
•  Соколов, Б. Г. Пост-, транс-, гипергрех // Вестник Санкт-Петербургского университета. Философия и конфликтология. – 2018. - Т. 34. - Вып. 3.
•  Феофан (Быстров), архиеп. Доклад об учении митрополита Антония (Храповицкого) о догмате Искупления. — М.: Православное действие, 1998.
•  Abrams M. H. Natural supernaturalism. — New York: W. W. Norton, 1971.

---

Сноски

---