Покаяние (светское)

Покаяние (светское)

Светское покаяние

Краткая версия

Род: Светский культ
Виды: Алиби, Покаяние (в экуменизме)
Противопоставление: Покаяния Таинство

различные способы преодоления светских грехов. Средства по восстановлению утраченного первоначального единства (третья фаза трехчастного мифа).

В онтологической нравственности грех не беззаконие и подлежит не суду, а только интеллектуальному постижению (пониманию непонятного) и практическому преодолению (воссоединению).

Грех легко исцелим - через разнообразную деятельность по самоспасению человечества. С другой стороны, грех не существует и во всяком случае не опасен, не препятствует Богообщению и святости, и даже является нормой.

трехчастный миф

Светское покаяние служит средством по восстановлению утраченного первоначального единства (третья фаза трехчастного мифа).

В гностицизме грех и спасение считаются метафизически и социально обусловленными.

В начале существует коллективный Адам, который совершает коллективный грех. С одной стороны, это грех, совершенный Адамом как коллективным существом, а с другой – это грех личности против коллектива.

Из коллективного греха вытекает коллективная вина, которая в свою очередь служит алиби, поскольку коллективный грех не несет за собой тех же последствий в вечности, что личный.

Для избавления от коллективной вины и от личности как средоточия греха предлагается коллективное спасение, которое состоит в созидании человечеством из себя коллективного спасителя.

Самоспасение – это не уход от греха, не отрицание греха. А грех не беззаконие (антиюридическая полемика) и вообще не подлежит суду, а оценке и химическому практическому преодолению (соединению).

И грехопадение, и спасение происходит в сфере всеединства, помимо личностей.

Любой грех — это грех против коллектива, и в то же время любой грех есть грех не личный, а коллективный. Так об этом учил еще Федор Достоевский, утверждая, что греха единичного нет.

Грех в гностическом смысле не беззаконие и вообще подлежит не суду, а только интеллектуальному постижению (пониманию непонятного), оценке и химическому практическому преодолению (соединению).

возврат к первоначальному единству

Прощение греха самоосуществимо внутри мифа о единстве, распаде и возврате.

Спасение – это возвращение к первоначальному единству. А поскольку единство уже было и есть (всеединство), то нет ничего ложного в историческом процессе: нет ни одной ложной религии, ни одного ложного воззрения. Не ложен и материализм с атеизмом. Вообще, внутри всеединства невозможно ошибиться в теории и догматике. По-настоящему греховны и ложны, для Владимира Соловьева, только Православная Церковь и Христианское государство, поскольку абсолютно настаивают на своих верованиях и принципах.

У Соловьева спасение состоит не в Искуплении от греха, проклятия и смерти, а в соединении всего и вся, то есть лжи и истины, зла и добра: «Бог перерождает и спасает погибающую природу, превращая ее ложь в истину, ее злобу в добро».

самоискупление

См. основную статью Самоискупление

Оправдание «только завершается благодатью, а производится волей человека» ^:203.

Пути искупления, преодоления светского греха: практические, политические и теургические. См. выражение «Искупить вину».

самоисправление

Социальные грехи подлежат самоисправлению:

«Грехи исторического христианства в социальной области велики и многочисленны, их не надо замалчивать, их надо сознать в целях самоисправления, ибо наступает грозный, ответственный час истории» .

Для Сергия Булгакова покаяние - это «μετάνοια, сознательный пересмотр себя, самопроверка и неизбежное самоосуждение, короче, личное и общественное „покаяние“» .

синергия

Синергия делает победу над грехом непосредственно понятной и самоосуществимой.

Для преодоления зла Владимир Соловьев предлагает естественные средства, в частности, половую любовь: «Человек лишен целости своего существа и своей жизни, и в истинной, целомудренной любви к другому полу он стремится, надеется, мечтает восстановить эту целость»; или через физический акт деторождения: «Физический факт деторождения и зачатия… есть некоторое искупление греха».

Преодоление раздробленности «химическим» путем в алхимии. В этом смысле «химия и теология - не две разные вещи, а одна и та же» (Фридрих Кристоф Этингер, швабский пиетист) .

Убирается понятие об Искуплении и заменяется учением о вражде, союзе любви и сострадании элементов.

«Начало примирения, деятельное, уничтожающее напряженность, само собой представляется началом искупляющим» .

Подчеркивается социальный характер зла в мире, то и решения предлагаются революционные в социально-политическом плане: «Покаяние, а значит, коренная перемена мыслей, коренная ломка прежнего образа жизни и радикальный отказ от старого, греховного и столь же радикальное принятие и ангажирование всего себя в новой, совершенной жизни, то есть все то, что мы называем революцией — такое покаяние, такая революция обращена не только к личности, но и к целому обществу, нации, классу, к каждой социальной группе» .

Спасение есть космический акт в духе каббалистического самоискупления через практическую деятельность: «Ощущение космического всегда было присуще богословию Церкви. На пути своего соединения с Богом человек не отстраняет от себя тварного, но собирает в своей любви весь раздробленный грехом космос, чтобы в конце он был преображен благодатью» .

алиби

См. основную статью Алиби

Коллективный грех не несет за собой тех же последствий, что личный. Коллективная вина оправдывается с помощью алиби, когда вина становится принципиально несоразмеримой с человеческой ответственностью.

борьба с христианской нравственностью

Для гностика и гностического лжегосударства праведность христианина и есть единственный в собственном смысле грех, с которым следует вести борьбу через пропаганду и физическое насилие.

Следование христианским заповедям разрушает гностическую вторую реальность. Поэтому гностицизм осуждает христианскую «удовлетворенность собственной праведностью», под которой понимается слово Псалмопевца: «Сотворих суд и правду: не предаждь мене обидящим мя» . Такое обвинение в адрес христиан является одним из наиболее распространенных штампов атеистической пропаганды, и особенно это обвинение прижилось в среде правых модернистов .

Для гностика не существует ни греха в библейском смысле, ни праведности: «С нашей земной точки зрения и для земных целей праведность человека имеет некоторую ценность и может в глазах людей заслуживать какую-нибудь награду, но пред Судом Божиим, где произносится приговор на последнюю участь человека, эта праведность ценности не имеет, не соответствует величию награды» ^:71–72.

И грех, и праведность имеют только земную цену, и гностицизм ведет принципиальную борьбу против осознания того факта, что грех и исполнение заповедей происходит перед Лицем Божиим, в первой, а не во второй реальности человеческих мнений.

Сюда входит антиюридическая полемика против правого жизнепонимания в основном сочинении митр. Сергия (Страгородского) «Православное учение о спасении», возражения против христианского учения о наградах за добрые дела .

Осуждение греха объявляется ложью, поскольку человек отделяет добро от зла, и тем самым совершает «грех разделения». Надо ни в коем случае не судить, а только соединять всё в более высоком единстве.

Внутри Церкви много врагов единства – это все православные христиане, поскольку настаивать на своей правоте значит совершать «грех разделения».

Поэтому борьба с Православием и христианским государством входит в программу исцеления мирового разделения.

антиюридизм

Для монизма смерть Христова ради Искупления грешников от греха и власти диавола есть отдаленное, «внешне-судебное», как выражается митр. Сергий, действие, не имеющее отношения к прощению грехов.

Митр. Сергий вынужден утверждать, что суд является естественным следствием греха: «Бог воздает грешнику тот самый огонь, который грешник возжигает своими грехами… Понятие возмездия может приниматься именно в смысле естественного последствия» ^:122.

Он пишет: «Если человек презрел указания премудрости, ему естественно терпеть последствия своего неразумия, между тем, эти последствия являются в то же время и наказанием ему за то, что он не внял Премудрости. Возмездием служит естественный вывод из поведения человека» ^:122-123. «Грешник… наказывается ни чем иным, как удалением от Бога, от Которого он сам удаляется произвольно. Наказание не иное что, как естественное следствие принятого направления жизни» ^:127.

«Наказанием для них (грешников. – Ред.) явится та самая жизненная стихия, которую они добровольно избрали и возлюбили в земной жизни. Точно также и радость праведников будет состоять в том, что они будут вращаться в свете, в святости, в Богообщении, что и в настоящей жизни было для них содержанием души» ^:128.

Как мы видим, митр. Сергий применяет все орудия монизма для уничтожения понятия о грехе, наказании и суде. Для этого он прежде всего смешивает наказание (содержание возмездия) и греховные мысли и действия, которые являются причиной наказания. В духе своей философии наш автор отрицает сам принцип возмездия и его применимость к каждому из нас.

антиформализм

Протест против формального покаяния является одним из мотивов «положительного христианства», которое ополчается прежде всего против формального (на основе писаной заповеди) различения добра и зла, добродетели и греха.

Как отмечает Карла Пёве, для язычников из «Немецкой веры» «анафемой была мысль о Десяти Заповедях, записанных на камне, или о подписанном всеми Символе веры. Мораль и Немецкая вера формируют себя непрестанно по подобию переживаемой жизни. Здесь нет ни догмы, ни слова, ни Писания. Немецкая мораль не привязана строго к словам, но изменяется вместе с реальностью и по подобию живой природы приспосабливается к новым и новым условиям» .

О. Александр Шмеман указывает в связи с притчей о блудном сыне, что покаяние для него не состоит «в формальном перечислении своих недостатков, ошибок и даже преступлений» .

незнание причины зла

О. Александр Шмеман признается, что не знает, откуда зло. Более того, он не знает этого совершенно намеренно. Он признается в своей проповеди, что ни рассказ Библии, ни толкования Святых Отцов, ни простое нравственное чувство не способны для него перевесить атеистическую проповедь романа «Братья Карамазовы»:

«Откуда же это зло? Если есть Бог, почему же в мире все время торжествует зло и торжествуют злые? И почему присутствие сил зла настолько очевиднее присутствия силы Божией? Если есть Бог, как Он допускает все это? И если, скажем, спасет меня Бог, то почему же Он не спасет всех тех, кто так очевидно страдает и гибнет кругом? Скажем сразу, что вопросы эти не могут получить легкого ответа. Или еще ясней – на них вообще нет ответа, если под ответом разуметь рациональное, разумное, так называемое „объективное“ объяснение. Все попытки так называемой „теодицеи“, то есть рационального объяснения существования в мире зла при наличии всемогущего Бога, были неудачными и неубедительными, против этих объяснений сохраняет всю свою силу знаменитый ответ Ивана Карамазова у Достоевского: „Если будущее счастье построено на слезинке хотя бы одного ребенка, я почтительнейше возвращаю билет на такое счастье“» ^:33.

Незнание причины зла отлично сочетается в гностицизме с чисто интеллектуальным осознанием того, что «ничто не плохо само по себе».

ничто само по себе не плохо

См. основную статью Ничто само по себе не плохо

В богословском модернизме и в идеологиях Нового времени аморализм получает свое ложное обоснование под лозунгом «ничто само по себе не плохо».

Модернистское учение вписывается в общий гностический аморализм («сначала хлеб, а нравственность потом»). Этот аморализм превосходным образом сочетается с антитеоретизмом («сначала жизнь, а потом учение о жизни»).

Гностик – абсурдист, и поэтому аморалист. А раз он аморалист, то по этой причине и адогматист. Почему, например, у о. Шмемана оказывается не нужна Исповедь перед Причастием? Потому что мы все грешники. Не потому что мы святые (это было бы неверно, но последовательно). Нет, именно наш грех является оправданием отмены Таинства Исповеди.

оправдание добра

«Оправдание добра» (название одной из основных книг Владимира Соловьева) состоит в том, что сам грех меняет свой знак с блага на зло, а потом наоборот, и так этика сводится к одной только онтологии греха, которая служит у него заменой собственно онтологии.

С этой стороны тема покаяния была разработана Гегелем, который писал: «Субъекту надлежит только сделать свою волю доброй – и зло, злодеяние исчезает» . И далее: «Раскаяние, покаяние имеет тот смысл, что благодаря возвышению человека к истине преступление осознается им как в себе и для себя преодоленное, не имеющее само по себе силы. Таким образом, совершенное делается несовершенным, но это происходит не чувственным образом, а духовно, внутренне. Человеку прощается его преступление, он выступает как принятый Отцом среди людей. Дело церкви – приучать к тому, чтобы воспитание духа становилось все более внутренним, чтобы истина отождествлялась с самостью, с волей человека, становилась его волением, его духом» .

Достаточно сделаться добрым, и зло исчезнет, «совершенное сделается несовершенным», прошлое станет прошедшим. Истина отождествляется с самостью в том смысле, что самость растворяется в истине, открытой общине. Аналогичным образом рассуждает А. М. Горький: «Дорогой Галлен! Я никого не упрекаю и не осуждаю — это бесполезное занятие, ибо прошлое мы можем исправить только в будущем» .

Внутренняя духовная сторона Покаяния исчезает, и покаяние становится просто переменой, волей, отождествленной с истиной. То есть покаяние – это только человеческое покаяние, в нем нет внешнего судебного Божественного действия.

В рамках своей «диалектики греха» о. Шмеман превращает благой мир в мир падший: «Этот „благой“ мир, который заповедано было праздновать в день седьмой, в субботу, на деле оказался и миром падшим. Он подчинился греху и уделом его стали смерть и распад, его седьмодневное время – временем измены Богу и отпадения от Него. Но падшее время это Христос сделал временем спасения» ^:45.

изменение настроения

Митр. Сергий (Страгородский) со светской мистической стороны рассматривает Таинство Покаяния. Сначала он говорит о таинственном свободно-благодатном перевороте. Затем митр. Сергий дает покаянию естественное объяснение. Покаяние, для него, – это изменение настроения, а прощение – когда грех уходит в прошлое.

Он пишет: «Сущность Крещения или Таинства Покаяния состоит… в коренном перевороте, совершаемом в душе человека, в изменении всей его жизни. Человек был рабом греха, исполнял похоти диавола, был врагом Божиим, – теперь он решает прекратить грех и быть в общении с Святым Господом. Решение это… есть дело свободы человека, но совершается в душе только при воздействии и при помощи благодати, которая сообщается в Таинстве… До принятия благодати человек только желал следовать Христу и исполнять Его волю. Но грех продолжал быть для него приятен. Благодать же Божия настолько укрепляет решимость человека, что он начинает ненавидеть грех, то есть окончательно считает его злом для себя, как прежде считал его своим благом» ^:169.

Митр. Сергий не различает Крещение и Покаяние и предпочитает описывать все объективно – с естественной точки зрения: сначала «человек был рабом греха, исполнял похоти диавола, был врагом Божиим», а затем человек «решает прекратить грех и быть в общении с Святым Господом».

Митр. Сергий всегда остается в рамках естественного объяснения: переворот в душе человека – это и есть прощение (оставление) грехов: «Благодаря этому перевороту в душе человека и грехи ему оставляются» ^:173, оставляются в том смысле, что он сам оставил грех и больше не грешит. Если оставление грехов имеет тот смысл, что грех остался в прошлом прошедшем, то мы снова имеем дело с иносказанием. Ведь это два разных слова: 1) «оставление» Богом грехов человеку и 2) «оставление» грехов человеком.

«Прежние грехи человек бросил, и потому они ему не считаются, – вместо же греха у него теперь решение служить Богу», – митр. Сергий на все лады повторяет эту тавтологию, как будто она что-то объясняет ^:185.

Митр. Сергий помещает прощение и оставление греха внутрь человеческого действия: «Добровольное пресечение зла и является самой существенной частью оправдания, является, так сказать, самим способом, каким грехи человеку отпускаются… Прощение грехов в Таинстве Крещения или Покаяния происходит отнюдь не внешне-судебным способом, состоит не в том, что Бог с этого времени перестает гневаться на человека, а в том, что вследствие коренного душевного перелома, настолько же благодатного, как и добровольного, в человеке является жизнеопределение совершенно противоположное прежнему, греховному, так что прежний грех перестает влиять на душевную жизнь человека, перестает принадлежать душе – уничтожается» ^:183-184.

«Добровольное пресечение зла является самой существенной частью оправдания», поскольку монизм не имеет иного понятия о внутреннем содержании, кроме как о том, что человек делает сам по своей воле. То, что мной пережито, то и есть мое «внутреннее». При этом, оправдание и спасение происходит для митр. Сергия здесь и сейчас, а не силой Христовых Голгофских страданий.

Митр. Сергий пытается отождествить прощение со светским мистическим процессом течения времени, прошлым, настоящим и пр.: «По закону правды человеческой, каждый поступок имеет свою ценность сам по себе, и никогда этой ценности не потеряет, будь он совершен десятки лет назад, и пусть о нем позабудут все. Воздаяние за него должно последовать несмотря ни на что… Не так правда Божия. Господь раз навсегда определил, что смерти грешника Он не желает, поэтому, простив человеку всякий грех настоящий, прошедший и будущий, Господь устремляется к человеку и предлагает ему жизнь, предлагает безразлично всем и праведным и грешным… Но если они предлагаемую жизнь принимают, тогда тоже никакое прошлое человека не вспоминается, Господь дождит на праведные и неправедные… Господь прощает человека и дает ему жизнь не потому, что получил от него удовлетворение за грехи, а просто потому, что решил простить человека и дать ему жизнь, так как иначе человек погибнет»^:142-143.

В чем тогда суть Таинства Покаяния? Что тогда такое власть отпускать грехи, данная апостолам и их преемникам? Почему для этого нужна благодать священства? Ведь в Таинстве подается благодать, отпускающая грехи, освящающая внутреннего человека. А митр. Сергий считает, что человеку сообщается то, что и так есть. Разрушительная для православного мировоззрения философия монизма весьма радикально решает вопрос о покаянии: просто через утверждение, что грех, с точки зрения Божественной, есть совсем не то же самое, что с человеческой! Для людей прошлые события неотменимы, а Бог настолько любит человека, что Им «никакое прошлое человека уже не вспоминается»!

Это все равно, что сказать, что, в отличие от людей, для Бога грех не имеет значения, – что является богохульством.

Заметим также естественное объяснение уже дерзко примененное к Богу: «Господь прощает человека и дает ему жизнь не потому, что получил от него удовлетворение за грехи, а просто потому, что решил простить человека и дать ему жизнь, так как иначе человек погибнет». Заметим, что здесь прослеживается причинно-следственная связь, имеющая основанием просто то, что «иначе человек погибнет».

Это обычный обман, поскольку наш автор и брался объяснить то, как получается, что человек не погибает, а спасается милостью Божией. Поэтому как же можно объяснять прощение тем, что без него человек погибнет?

При этом митр. Сергий усиленно доказывает, что прощение есть только внутреннее человеческое, а не Божие действие: «Каждый обращающийся к Богу просит прежде всего прощения и получает его, но это не значит, чтобы в Боге во время самого совершения Таинства происходил какой-нибудь особый акт примирения с дотоле нелюбимым грешником, перемена происходит в человеке и состоит в примирении этого последнего с Богом. Таким образом главное в оправдании… обращение человека от греха к жизни по Богу, нравственный переворот» ^:168.

Это есть уничтожение сущности Таинства Покаяния, как связанного с Искуплением. Если отсекается внешне-судебное значение Жертвы Христовой, то все Таинства оказываются имеющими основание сами в себе, а не в Божественной благодати. Так и получается, что в системе митр. Сергия оправдание – это самооправдание.

оптимизм

В политическом и богословском гностицизме онтологический оптимизм является самоспасающим. Однако в природе (в области общего) ничто не дурно, а сам данный конкретный человек дурен, и, значит, этот человек сделался не причастен бытию, а причастен смерти, от которой никого еще не спасло гностическое знание об онтологической благости всего сущего (ничто само по себе не плохо).

Оптимистический гнозис модернистов, романтическая радость, искусственный оптимизм фашистов, придает изменению настроения существенное спасающее значение.

Например, О. Александр Шмеман призывает радоваться благостности – грешного мира .

светская мистика

мистика коллектива

Роль Церкви состоит в преодолении одного только «общего греха», «первородного греха» разъединения. Ложь и грех не искупаются и не отпускаются, а как бы тонут в полноте Церкви, не переставая оставаться ложью и грехом. Для этого подчеркивается общинная природа Церкви.

Сама личность есть продукт греха и должна быть превзойдена: «Род существует действительно только в особях, но и особи действительно существуют только в роде. Общество слагается из лиц, но и лица живут только в этом сложении и гибнут в одиночестве».

Спасение от «греховной» отдельности Владимир Соловьев видит в коллективизме, «в социальной солидарности, восстановляющей чрез чувство жалости нравственное единство уже раздробленного физически человека».

мистика времени

Вопреки православному учению митр. Сергий предлагает рассматривать грех, покаяние, прощение, внутреннюю перемену, спасение, нынешнюю и вечную жизнь – как явления одного естественного жизненного порядка. Причем этот жизненный порядок сводится нашим автором к течению времени, так что грех и покаяние оказываются лишь точками на векторе времени, различающимися между собой промежутком.

Отсюда выходит, что для «нравственного монизма» грех неустраним из жизни человека, не может быть ни прощен, ни забыт. Единственное, что допускает митр. Сергий, – это, что грех уходит в прошлое прошедшее.

Митр. Сергий (Страгородский):

«Сумма греховных действий составляет… некоторое прошлое человека, которое влияет на его поведение в настоящем, влечет его к тем или другим действиям. Таинственно-свободный переворот в том и состоит, что нить жизни человека как бы прерывается, и образовавшееся у него греховное прошлое теряет свою определяющую принудительную силу как бы выбрасывается из души, становится чуждым для человека. Какое бы ни было это прошлое, будет ли это наследство от родителей (грех первородный), или последствия поступков самого крещаемого, все это одинаково зачеркивается в жизни человека, лишь бы только он искренно отвернулся от этого, лишь бы только он окончательно порвал с этим прошлым связь. Из купели выходит новый человек, без определения ко греху, но с укрепленной благодатию ревностью творить волю Божию и более Бога не покидать… Грех не забывается и не невменяется человеку в силу каких-нибудь посторонних для души человека причин, – грех в буквальном смысле удаляется от человека, перестает быть частью его внутреннего содержания и относится к тому прошлому, которое прожито, которое, таким образом, с настоящим человека не имеет ничего общего. А... за прошлое Бог не гневается, не высчитывает его человеку. Раз в настоящем греха нет, нет следовательно и отчуждения от Бога, человек „примирен и воссоединен с Церковью“, святым царством Божиим и Богом, грех действительно прощен человеку» ^:170-171.

«Сумма греховных действий» – это прошлое человека. Это прошлое митр. Сергий предпочитает рассматривать само по себе. При этом оказывается, что это прошлое имеет некоторый вес и инерцию: прошлое «влияет на поведение в настоящем». Такое прошлое бывает родовым и личным. «Таинственно-свободный переворот в том и состоит, что нить жизни человека как бы прерывается, и образовавшееся у него греховное прошлое теряет свою определяющую принудительную силу как бы выбрасывается из души, становится чуждым для человека». Таинственность здесь заключена в слове «как бы», которое означает, что митр. Сергий не может подобрать удачного образа для внутреннего переворота в покаянии.

«Прошлое зачеркивается в жизни человека, выбрасывается из души, становится чуждым». Все эти события происходят, если человек «искренно отвернулся от прошлого» и «окончательно порвал связь с прошлым». Еще происходит и такое событие: «Грех в буквальном смысле удаляется от человека, перестает быть частью его внутреннего содержания и относится к тому прошлому, которое прожито, которое, таким образом, с настоящим человека не имеет ничего общего».

Грех уходит в прожитое прошлое – это и есть прощение. Прожитое прошлое – это прошлое, которое не имеет связи с настоящим. Человек отвращается от греха – поэтому грех в буквальном смысле удаляется от человека. Митр. Сергий пишет: «Раз в настоящем греха нет, нет следовательно и отчуждения от Бога, человек „примирен и воссоединен с Церковью“, святым царством Божиим и Богом, грех действительно прощен человеку».

Он все помещает в настоящее и здесь рассматривает: греха нет, отчуждения нет. Значит, все одно. То есть мы опять находимся внутри уравнения: «нет греха» = «нет отчуждения от Бога».

В отличие от Святых Отцов для митр. Сергия грех и человек расположены в одной временной системе координат, и митр. Сергий различает – 1) грех, как внутреннее содержание настоящего момента; 2) грех, как прошлое перетекающее в настоящее; наконец, 3) грех «прощенный», тот, что остался в прошлом или, как выражается митрополит, «с настоящим человека не имеет ничего общего».

В этом толковании митр. Сергий находит место и для учения о Боге. Так устроен мир, что «за прошлое Бог не гневается, не высчитывает его человеку.

Раз в настоящем греха нет, нет следовательно и отчуждения от Бога». Заметим, здесь уже нет и речи о грехе, о преступлении, а только о прошлом, причем утвердительно говорится, что за прошлое Бог не гневается.

«Грех не забывается и не невменяется человеку в силу каких-нибудь посторонних для души человека причин», – сообщает митрополит. Жертва Христова – это посторонняя или не посторонняя причина?

Наконец, митр. Сергий приходит к полному отвержению понятия о прощении, когда говорит, что «прощение не в том состоит, что покрывается или прощается существующий грех, такого прощения нет в Христианстве. Человек получает прощение только тогда, когда будет скорбеть о совершенном грехе и покается в нем, то есть решит впредь не грешить, обещается Богу, тогда он и прощается» ^:182.

прощение

Грех и прощение для гностиков категории не юридические и, значит, не нравственные: «Прощение есть таинственный акт, которым восстанавливается утраченная целостность и воцаряется добро; прощение есть акт не законный, а нравственный» (подразумевается, онтологический. – Ред.) ^:30–32.

Митр. Антоний (Храповицкий) писал, что все люди, дожившие до глубокой старости, достигают исправления непокорной воли, и таким образом преодолевают общечеловеческую греховность. «Наша земная жизнь в теле, постоянно смиряющая наше упрямство» – это созданная Богом школа, которая «достигает успеха в лице почти всех своих воспитанников, которым суждено бывает пройти ее полный курс, то есть дожить до глубокой старости, (хотя бы в языческой вере)» ^:311.

Совесть более не укоряет гностика в отдельных грехах, поскольку грехом является только разрушение мирового холистического монолита, а грехи в собственном смысле слова отметаются, поскольку «дело совсем не в них».

Совесть «и есть вот это чувство вины на глубине, сознание своего участия не в преступлении или зле как таковом, а в этом глубоком внутреннем зле, в той нравственной порче, из которой вырастают все преступления на этой земле, перед которой бессильны все законы. И когда произносит Достоевский свою знаменитую фразу о том, что „каждый перед всеми за всех виноват“, – это не риторика, не преувеличение, не болезненное чувство вины, это – правда совести. Ибо дело совсем не в том, что каждый из нас иногда, кто реже, кто чаще, нарушает те или иные законы, повинен в больших или, гораздо чаще, маленьких преступлениях; дело в том, что все мы приняли как самоочевидный закон то внутреннее разъединение, ту внутреннюю противопоставленность друг другу, ту разбитость жизни, то недоверие, то отсутствие любви и связанности, в которых живет мир и неправду которых и являет нам наша совесть» ^:31.

Дело не в грехах, проповедует о. Шмеман: «И если история религии, история Христианства полна измен, то измены эти не столько в грехах и падении людей, ибо согрешивший всегда может раскаяться, падший всегда может подняться, больной всегда может выздороветь. Нет, гораздо страшнее эта постоянная подмена воли Божией нашей волей, моей волей, или, можно сказать, нашим своеволием» ^:25.

Согласно Софье Куломзиной, «женщина является орудием духовного очищения всей ее семьи, она очищает грехи семьи через свою духовность» .

светская благодать

Прощение и отпущение грехов в гностицизме осуществляется с помощью светски понятой благодати. Грех и спасение предстают у митр. Антония (Храповицкого) с «существенной, объективной стороны». Спасение осуществляется через светскую сострадательную любовь, доступную даже нехристианину.

Для митр. Антония (Храповицкого) «единство человеческого естества, поколебленное грехом Адама и его потомков, должно чрез Христа и Его искупляющую любовь постепенно восстановляться с такой силой, что в будущей жизни единство это выразится сильнее, чем множественность человеческих личностей, и Христос, Объединенный в одно Существо со всеми нами, назовется уже единым Новым Человеком, или единой Церковью, будучи, в частности, ее главой» ^:301-302.

Митр. Антоний (Храповицкий) делает следующее заключение:

«Думается, что мы расчистили путь для посильного уразумения тайны Искупления, ее именно существенной, объективной стороны. Спасение, принесенное человечеству Христом, заключается не только в сознательном усвоении первых Христовых истин и Его любви, но и в том, что Своей состраждущей любовью Христос рассекает установленную грехом преграду между людьми и восстанавляет первобытное единство естества, получает доступ непосредственно в духовные недра человеческой природы, так что подчинившийся Его воздействию человек, не только в своих мыслях, но и в самом характере своем обретает уже новые, не им самим созданные, но полученные от соединившегося с ним Христа расположения, чувства, стремления, а теперь от его свободной воли зависит или вызвать их к жизни, или злобно отвергнуть. В этом вхождении в саму природу (physis), в саму душу человека заключается (хотя в слабейшей степени) и влияние состраждущей любви матери, друга, пастыря.- Колеблющийся между добром и злом слушатель разумного, но безучастного увещателя соотносит усвоенные справедливые мысли со своей испорченной натурой, а колеблющийся сын состраждущей ему матери, или скорбящего и любящего духовного отца, уже в своей душе обретает новые благие расположения, которые его зовут к себе и сами стараются вытеснить противоположные расположения, нажитые им порочной жизнью. Борьба в нем начинается уже помимо его воли, а от нее зависит направлять и решить ее в ту или иную сторону» ^:303.

Это «вступление непосредственно в нашу природу природы Христовой» автор называет благодатью, которая, по его словам, «невидимо вливается в нас в различных настроениях и случаях нашей жизни, а с особенной силой в святых таинствах» ^:303.

декадентская мораль

Выход из внеморального, онтологического учения о нравственности находится и в разного рода извращениях нравственности: поклонение страданию и т. п., которые вместе составляют декадентскую мораль.

См. основную статью Декадентская мораль

смешение добра и зла

Гностицизм претендует на трезвый и прямой взгляд на вещи и поэтому видит только принципиальное смешение добра и зла. Для о. Шмемана празднование седьмого дня в иудейском календаре «было как бы вхождением в „добро и зло“ – в совершенство, красоту и полноту мира Божьего и в наслаждении покоем Божиим» ^:45.

грех неизбежен и неуничтожим

Понятие о неизбежности греха рождается из учения онтологической нравственности. В самом деле, грех уже есть, он – в отдельных лицах – жив, и следовательно, подлежит рассмотрению сам по себе: «Главное в вопросе о спасении полагается священными писателями в грехе самом по себе, даже независимо от его последствий», – пишет митр. Сергий (Страгородский) ^:156.

Митр. Сергий рассматривает грех объективно и приходит к выводу о его неустранимости. Поэтому в учении митр. Сергия не может быть, как мы уже указали выше, ни оставления, ни прощения греха, а только его удаление в прошлое прошедшее.

Грехи, для митр. Сергия, неуничтожимы: «На последнем Суде раскроется книга жизни каждого, и каждый даст ответ за всякое дело и слово, за всякую мысль, как бы ничтожна и мимолетна она ни была. Совершенного нельзя назвать несовершенным» ^:252.

За грех нет и не может быть никакого удовлетворения: «человек ничем не удовлетворил Богу за свой грех» ^:254.

Удовлетворение правде Божией митрополитом отвергается как ненужное: «Причина наказания… не в необходимости как-нибудь удовлетворить правде Божией (ведь этого удовлетворения нет и после Покаяния), а в том, что грешник не кается, продолжает пребывать во грехе и тем отчуждает себя от жизни Божией» ^:165.

Вина коммуниста перед партией неизбывна, он в любой момент должен быть готов к самокритике. Его душа не должна иметь никаких не освещенных солнцем партии уголков. Требование полной открытости и чистоты перед партией исполнимо только в случае светских святых, а рядовой партиец всегда должен испытывать свою вину перед партией.

человек узнает о милости

Покаяние и прощение греха становится чисто интеллектуальным актом.

Избавиться от греха никак невозможно, но, учит митр. Сергий, можно узнать о милости: «Человек ничем не удовлетворил Богу за свой грех: милость Божию он только узнает, а не заслуживает» ^:254.

Или иное высказывание: «Боясь праведного суда Божия, человек отдалился от Бога и вместо любви относился к Нему со враждой. Теперь же его сознание проясняется: он видит, что Бог – не Грозный Владыка, а Отец, что Он не пожалел Своего Сына, чтобы только примирить с Собою человека. Естественно, что и вражда против Бога, отчуждение от Него в человеке пропадает» ^:230.

Милость же понимается митрополитом, как знание о том, что грех не имеет значения и веса, и следовательно, грех для нашего автора не препятствует спасению, а лишь приводит к большему смирению: «Совершенного (греха. – Ред.) нельзя назвать несовершенным. Но это раскрытие жизни для одних будет только источником смирения, только приведет их к сознанию незаслуженности помилования и тем еще теснее привяжет их к Богу; для других же обличение совести на Суде принесет отчаяние и окончательно отторгнет их от Бога и царствия. „И идут сии в муку вечную, праведницы же в живот вечный“. Кто куда направлен был душой, туда и поступает» ^:252-253.

«Господь раз навсегда определил, что смерти грешника Он не желает, поэтому, простив человеку всякий грех настоящий, прошедший и будущий, Господь устремляется к человеку и предлагает ему жизнь, предлагает безразлично всем и праведным и грешным… Господь дождит на праведные и неправедные… Господь прощает человека и дает ему жизнь не потому, что получил от него удовлетворение за грехи, а просто потому, что решил простить человека и дать ему жизнь» ^:142–143.

Когда личность уничтожена, а грех объявлен прошлым, то оказывается, что греха нет. «Удовлетворения, казни грешника Господь не желает, Он принимает всякого, как бы ни велики были его беззакония, всякого, кто придет „с сердцем сокрушенным и смиренным“» ^:228.

грех не является препятствием для Богообщения

Личные грехи в Церкви являются приемлемыми для модернистов еще и потому, что «греха единичного нет», и роль Церкви состоит в преодолении одного только «общего греха», «первородного греха» разъединения. Более того, именно частный и Страшный Суд и вообще разделение на грешников и святых объявляются греховными и противными духу Христианства.

Достоевский учит устами старца Зосимы: «Не бойтесь греха людей, любите человека и во грехе его, ибо сие уж подобие Божеской любви и есть верх любви на земле» .

Митр. Сергий (Страгородский) учит, что грех не является препятствием для Богообщения. В его системе грехи не прощаются, а остаются, и спасение происходит помимо их.

Он пишет: «Можно ли представить, чтобы Бог враждовал против человека за его грех, чтобы Бог не мог примириться с человеком, хотя бы этот последний всей душой жаждал Бога и молил об общении с Ним? Оставаясь верными Слову Божию и учение Отцов, можем только сказать: нет» ^:162.

Христианская вера становится для митр. Сергия способом узнать, что грех не препятствует общению. «Вера во Христа является тем средством, чрез которое человек узнает волю Божию, то есть то, что содеянный грех отнюдь не препятствует сближению Бога с человеком, что Бог простил грех и все Свое Домостроительство направляет к тому, чтобы как-нибудь возвратить к Себе греховного человека» ^:229.

«Содеянный грех отнюдь не препятствует сближению Бога с человеком». Домостроительство же Божие он видит в Божественном стремлении «возвратить к Себе греховного человека», именно греховного, поскольку прощения греха нет.

«Любовь Божия и не ставит греха безусловным препятствием для сближения Бога с человеком; всюду, где есть смиренный и сокрушенный сердцем, где заметно желание бросить грех и быть с Богом, любовь Божия не оставляет без помощи» ^:164.

Грех не препятствует Причастию Святых Таин. О. Шмеман учит о готовности христианина к принятию Таинств: «Подлинной подготовкой к Причастию является не „проверка своей готовности“, а уразумение своей „неготовности“. Причастие принимается в смирении и послушании, и главное – в простоте сердца. „Понеже Ты хочеши жити во Мне, дерзая приступаю...“ Насколько же это „духовнее“, чем тот „отказ от Причастия“ по причине „неготовности“, что восторжествовал в Церкви и сделал большинство Литургий – Евхаристией без причастников» ^:40.

О. Алексий Уминский утверждает в том же ключе: «Не праведные причащаются Святых Христовых Таин, а грешные, из которых каждый, приходящий к Чаше, первый, потому что он грешный. Значит, он даже с грехами причащаться идет»

святость

См. основную статью Светская святость

Соответственно онтологическому учению о грехе искажается и представление о святости, вместо которой устанавливается норма светской святости.

грех как норма

См. основную статью Грех как норма

Аморализм гностического учения о грехе как вненравственном событии достигает апогея в утверждении греха как нормы в лжегосударствах Нового времени.

воспитание

Гностическое воспитание является также средством искупления греха, возврата в первоначальное райское состояние.

светские ритуалы покаяния

Светское покаяние: пародия на христианское Таинство покаяния.

Церкви сегодня призваны снова исповедать свою веру и принести покаяние за тот период, когда христиане молчали перед лицом несправедливости или угрозы миру.

— о. Ярослав Шуварский

В марксистском ключе подчеркивается социальный характер зла в мире, то и решения предлагаются революционные в социально-политическом плане:

«Покаяние, а значит, коренная перемена мыслей, коренная ломка прежнего образа жизни и радикальный отказ от старого, греховного и столь же радикальное принятие и ангажирование всего себя в новой, совершенной жизни, то есть все то, что мы называем революцией — такое покаяние, такая революция обращена не только к личности, но и к целому обществу, нации, классу, к каждой социальной группе» .

покаяние перед содомитами

На пресс-конференции после Совещания Англиканского сообщества в 2016 архиеп. Джастин Уэлби попросил прощения «у лесбиянок, геев, бисексуалов и трансгендеров за вред и боль, которые они испытали по вине Англиканского сообщества» .

26 июня 2016 папа римский Франциск заявил, что христиане и Ватикан должны попросить прощения у гомосексуалистов за прошлое отношение к содомитам .

Папа Иоанн-Павел II каялся от имени Ватикана не менее 100 раз , в том числе в процессе над Галилео Галилеем, участии католиков в работорговле, в преследовании протестантов, нарушении равноправия женщин, сожжении Яна Гуса, нарушении прав этнических меньшинств и унижении их культурных традиций и т. п.

покаяние в экуменизме

Мы исповедуем пред Богом и миром грехи и поражения, в которых впали наши церкви из-за отсутствия любви и сочувственного понимания.

Оригинальный текст (англ.)  

We confess before God and the world the sins and failures of which the Churches have been guilty, through lack of love and sympathetic understanding.

— Стокгольмская конференция экуменического движения «Жизнь и деятельность» (1925)

«Мы разделены ранами, нанесенными в конфликтах далекого и недавнего прошлого, разделены и унаследованными от наших предшественников различиями в понимании и изъяснении нашей веры в Бога, единого в Трех Лицах — Отца, Сына и Духа Святого. Мы скорбим об утрате единства, ставшей следствием человеческой слабости и греховности, произошедшей вопреки Первосвященнической молитве Христа Спасителя: „Да будут все едино, как Ты, Отче, во Мне, и Я в Тебе, так и они да будут в Нас едино“ (Ин. 17:21)» .

— Совместное заявление Папы Римского Франциска и Святейшего Патриарха Кирилла (2016)

покаяние в грехе перед окружающей средой

Согласно требованиям экологического сознания, «грех перед природой» искупается в эсхатологической перспективе человеческими усилиями по «спасению планеты».

«Есть только один вид загрязнения окружающей среды... это люди» .

«Подход к экологической проблеме, основанный на принципах христианской традиции, диктует... необходимость покаяния за грех эксплуатации природных ресурсов планеты, то есть радикального изменения мировоззрения и поведения» .

«чистка»

чистка РКП(б) 1921

«Чистка партии 1921 г. была беспрецедентна по своим результатам за всю историю большевизма. Проверке подлежали все члены РКП(б). Политбюро создало Центральную комиссию. На местах партийные органы образовывали городские и районные комиссии. Разработан ритуал чистки: коммунист выходил перед „комиссией по чистке“ из нескольких человек, присланной вышестоящей организацией и прошедших чистку ранее, клал на стол партбилет и личное оружие (если таковое было), отвечал на вопросы. Прежде всего уточнялись социальное происхождение и участие в революции, идеологическая грамотность и морально-бытовой облик партийца.

Если он признавался достойным оставаться в рядах партии, партбилет и револьвер возвращались. Согласно Всероссийской переписи коммунистов весны 1922 г. численность партии за год сократилась с 732 тыс. до 410 тыс. человек. Более 1/3 исключено за „нестойкость“, „лодырничество“, „как ненужный элемент“ („сомнительный“, „колеблющийся“, „балласт“, „неподготовленный“). Из них почти 25 % // „вычищено“ за „дискредитацию советской власти“, „шкурничество“, „карьеризм“, „пьянство“, „буржуазный образ жизни“, „разложение в быту“, религиозные убеждения, взяточничество, шантаж. „Вычищено“ 33,8 % „пассивных элементов“» .

самокритика

Сеансы самокритики в большевизме, маоизме служат светскими ритуалами самоискупления греха, светского покаяния.

Согласно Карлу Марксу, «пролетарские революции, революции XIX века, постоянно критикуют сами себя, то и дело останавливаются в своем движении, возвращаются к тому, что кажется уже выполненным, чтобы еще раз начать это сызнова, с беспощадной основательностью высмеивают половинчатость, слабые стороны и негодность своих первых попыток» .

Григорий Зиновьев в Отчетном докладе ЦК на XIII съезде РКП(б):

«Самое умное и достойное большевика, что могла бы сделать оппозиция, — это то, что делает большевик, когда ему случается совершить ту или другую ошибку, — выйти на трибуну партсъезда к партии и сказать: я ошибся, а партия была права» ; «Давайте работать и исправлять ошибки. Наш ЦК, как вы хорошо знаете, учился у Владимира Ильича. Если бы он сделал серьезные политические ошибки, он признал бы это открыто, как подобает революционерам перед собранием революционеров» ^:109.

Евгения Гинзбург:

«Никакие силы не могли меня заставить принять участие в начавшейся кампании „раскаяний“ и „признаний ошибок“.

Большие многолюдные залы и аудитории превратились в исповедальни. Несмотря на то что отпущения грехов давались очень туго (наоборот, чаще всего покаянные выступления признавались „недостаточными“), все же поток «раскаяний» ширился с каждым днем. На любом собрании было свое дежурное блюдо. Каялись в неправильном понимании теории перманентной революции и в воздержании при голосовании оппозиционной платформы в 1923 году. В «отрыжке» великодержавного шовинизма и в недооценке второго пятилетнего плана. В знакомстве с какими-то грешниками и в увлечении театром Мейерхольда.

Бия себя кулаками в грудь, „виновные“ вопили о том, что они „проявили политическую близорукость“, „потеряли бдительность“, „пошли на примиренчество с сомнительными элементами“, „лили воду на мельницу“, „проявляли гнилой либерализм“.

И еще много-много таких формул звучало под сводами общественных помещений. Печать тоже наводнилась раскаянными статьями. Самый неприкрытый заячий страх водил перьями многих „теоретиков“. С каждым днем возрастали роль и значение органов НКВД» .

… Окруженный четырьмя активистами, медленно идет человек. Он связан, и у каждого из них в руках конец веревки. На нем островерхий бумажный колпак и нечто вроде бумажного плаща. Все это небрежно размалевано черными иероглифами, постоянно повторяющими выражения «контрреволюционный элемент», «черная сволочь», «предатель», «черепаха», «подонок», «сукин сын» и прочее. Немного поодаль, позади, шествует с громадным барабаном барабанщик. Медленно и мерно он бьет в него, а в паузах осужденный высоким фальцетом выкрикивает:

— Я старый контрреволюционер! Я не понял идей председателя Мао! Я презирал революционные массы! Я жил, как буржуй! Я каждый день предавал революцию! Я гнул спину перед черной бандой! Я преданно проводил черную линию!..

За барабанщиком тянется процессия человек из пятидесяти. Время от времени они выкрикивают здравицы в честь председателя Мао и громко заявляют о своей решимости довести до конца «культурную революцию».

Я стоял на обочине, глядя на это шествие. В этот момент осужденный почему-то прокричал свое покаяние тише, чем обычно. Тогда шедший рядом активист размахнулся и дал ему затрещину, прикрикнув:

— Громче!

Шествие следовало дальше, и голос осужденного звучал громче.

Китайский народ любит зрелища, он очень музыкален. Поэтому все, что делали «революционеры», было театральным, торжественным, заранее продуманным церемониалом, нечто вроде какого-то священнодействия.

грех как нравственный долг

Гностическая мораль предписывает преступление заповеди.

Нравственность в Христианском понимании есть исполнение закона и заповедей. Такая нравственность укрепляет личное начало, поскольку требует исполнения отчетливой заповеди, именно сейчас, и именно мной. Понятие о добре и зле вложено в душу каждого отдельного человека, является требованием, обращенным только к нему, и поэтому разделяет людей как нравственно ответственных личностей друг от друга.

Нравственность в гностицизме есть то же, что единство. Поэтому чем более стирается личное начало и уничтожаются различия между личностями, тем большее единство достигается. Это процесс нравственный, но релятивный, поскольку сопряжен с жизнью коллектива. Такое «нравственное» совершенствование есть процесс естественный, а не моральный: чем более мы едины, тем мы более едины, и более ничего эта нравственность не обещает.

Вершиной гностической нравственности необходимо должно быть преступление, причем не только в мысли, а преступное действие. Гностицизм предписывает совершение греха, чтобы устранить последние особенности личностей друг от друга. Так, например, сергианство не то, что допускает безнравственность во имя «блага Церкви», но прямо требует деятельного нарушения заповеди ради разрушения границ личности. Ведь самое последнее, чем человек может пожертвовать: долг, заповедь и исполняющее их «Я».

Когда таким преступным действием разрушена личность, становится возможным построение коллектива на совершенно новом уровне слияния.

источники

•  Вершилло, Роман. О сергианстве. — М.: Антимодернизм.Ру, 2015.
•  Серафим (Соболев), св. Искажение православной истины в русской богословской мысли. — София, 1943. — С. 119-142.
•  Сергий (Страгородский), митр. Православное учение о спасении. Опыт раскрытия нравственно-субъективной стороны спасения на основании Священного Писания и творений Свято-отеческих. — Казань, 1898.

---

Сноски

---