Антиформализм
протест и бунт против точных формулировок и определенной терминологии в области христианского богословия, христианской нравственности (заповедь) и философии. Проявление ненависти к истине. Разновидность иррационализма. Сочетается с клишированной патологической речью.
В антиформалистической полемике радикальных пуритан, «диггеров» и позднейших модернистов Истина и писаный закон систематически противопоставляются друг другу, что достаточно показывает революционную сущность массовой религии. Антиформализм выражается в полемике против определений, против доказательств, против схоластики.
мнимые определения
Антиформализм создает ряд мнимых определений.
глоссы
Христианство не доктрина
Христианство не религия книги
Христос Сам есть Путь Истина и Жизнь, а не какой-то именно и определенный путь, истина и жизнь
Нравственность не правило
Заповеди - не правила
Ни одна формула не может вместить всей полноты жизни
Ни одна формула не может заменить жизни
массовая религия
пуританство
Антиформализм и связанный с ним антиклерикализм был свойственен вождям диггеров, этого радикального направления пуританства. В сочинении «Новый закон праведности» (The New Law of Righteousness, 1649 г.) Джерард Уинстенли обрушился на «ревностных проповедников и профессоров всех сортов» за их попытки вмешаться в дела веры, которые являются чисто внутренним делом верующих. Эти клирики и ученые объявлялись главнейшими врагами «служения Духа», которое оставило все образы и подобия и произведет величайшее разделение[1].
Открывается новая эра, и в ее основе лежит антиформалистический посыл, так как новые христиане Уинстенли, оставив все формы, будут поколняться Отцу в духе и истине, праведно ходить вместе со всею тварью[1]. Призыв к общественному владению землей, который развивается Уинстенли в «Знамени истинных левеллеров» (The True Levellers Standard Advanced: Or, The State of Community Opened, and Presented to the Sons of Men, 1649 г.) также неразрывно связан с антиформализмом. Новую эру характеризует всеобщая свобода, всеобщее восстановление вещей, свобода от всех форм и обычаев, а также отсутствие частной собственности. Для достижения этого нового мира необходмо отвергнуть все учения, существующие в обществе и Церкви, потому что все учения навязывают человекую бесполезные формы.
Диггеры отрицали все формы религии, в том числе закон, данный Богом на горе Синай[1].
Лев Толстой
Приняв за догму то, что любая форма есть насилие, и поэтому ложна, Лев Толстой получает возможность отрицать любую форму и любые определения. Он утверждает: «Всякая форма отделяет от людей, и, следовательно, и от возможности добрых дел и взывания в них любви». Поэтому в духе натурфилософии он пишет: «После смерти жизнь может быть химическая, после здешней физической. У Отца Вышнего обители многи суть» (1873).
С помощью «сознания настоящего» Лев Толстой борется против овеществления человеческого духа, каковую опасность и создали учения, которыми питался Лев Толстой: позитивизм, атеизм. По его учению, всё объективное, нравственное, социальное, религиозное – порабощает дух, который на самом деле свободен. Разумеется, из этих же положений можно сделать и более обычный вывод: дух свободен и он призван свободно подчиняться истине, закону, государству, власти отца в семье и т. п. Но Лев Толстой ищет спасение на путях сопротивления любой форме и догме.
Форма и догма должны быть разрушены усилием сознания, в этом и будет состоять толстовское «спасение». В учении о Боге Толстой отстаивает бесформенность в той сфере, где единственно и существует порядок и форма. В «Войне и мире» Пьер Безухов рассуждает: «Жизнь есть все. Жизнь есть Бог. Все перемещается и движется, и это движение есть Бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания Божества».
Бог для Льва Толстого есть внутренне бессмысленное всеединство, понимаемое как совпадение противоположностей: «Объединение же всего есть явное противуречие. Противуречие есть Бог живой и Бог любовь» (1876).
модернизм
Согласно учению митр. Георгия (Ходра), «Христианство нельзя понимать как целостную систему истолкования мира; христианство – не система; Христианство не предлагает даже философии истории».
Протест против формального покаяния является одним из мотивов «положительного христианства», которое ополчается прежде всего против формального (на основе писаной заповеди) различения добра и зла, добродетели и греха.
Как отмечает Карла Пёве, для язычников из «Немецкой веры» «анафемой была мысль о Десяти Заповедях, записанных на камне, или о подписанном всеми Символе веры. Мораль и Немецкая вера формируют себя непрестанно по подобию переживаемой жизни. Здесь нет ни догмы, ни слова, ни Писания. Немецкая мораль не привязана строго к словам, но изменяется вместе с реальностью и по подобию живой природы приспосабливается к новым и новым условиям» [2].
Продолжая ту же мысль, о. Александр Шмеман указывает в связи с притчей о блудном сыне, что покаяние для него не состоит «в формальном перечислении своих недостатков, ошибок и даже преступлений»[3].
представители
Джерард Уинстенли, славянофилы, Лев Толстой, представители философии жизни, нравственного монизма.
источники
Сноски
- ↑ 1,0 1,1 1,2 Gurney, John. Gerrard Winstanley. The Digger’s Life and Legacy. — London: Pluto Press, 2013. — 162 p. — (Revolutionary Lives). — ISBN 978-0-7453-3184-3.
- ↑ Poewe, Karla O. New religions and the Nazis. — New York: Routledge, 2006. — P. 14.
- ↑ Шмеман, Александр о. Воскресные беседы. — Paris: YMCA-Press, 1989. — С. 155.