Mass culture

The culture of the mass human, a form of gnosis, a way of knowing, of posession of the second reality. One of the three parts of the self - salvation religion, the modern form of the mythical theology. Also a form of propaganda.

etymology

Mass - lat. massa from greek μᾶζα - dough. Culture - from lat. cultura - cultivation, care, upbringing.

definition

The culture of the universal (mass) human, a form of propaganda, of a unilateral ideological command (order), one - way uninformative communication. In the mass society of the Modern history mass culture implements a total unprincipled (idealess) indoctrination and takes forms of coincidentia oppositorum (combination of ideas that are opposite to each other). Mass culture is based on profanation.

Mass culture was born in the age of Modern history (end of XVIII - XIX century at the same time with mass society, new type of buisiness, mass media and mass comminication. European capitals, such as Paris, Vienna and London, and American cities, such as New York and Chicago, play a key role in the genesis of mass culture.

Mass culture is a byproduct of the genuine art masters' work which was performed in order to establish nationwide culture in the arising national states. Mass culture appears as a kind of "second rate", "badly done" art, allegedly in order to entertain the lower classes. In fact it bore another role - to entartain every mass human, whatever social category he or she belonged to.

Over the course of its history mass culture has been accompanied by counterculture as an imaginary alternative.

Mass culture is related to such phenomena of Modern history as mass religion, mass politics, mass science and gnostic (mass) education. All these phenomena are united in the same common religion - the religion of safe - salvation and lawless self - investigation.

Mass culture, as well as the other sides of ideology is absolutely not interested in searching for the Truth or the Beauty. From that comes its main (principal) law: There is "...only one method, and that is to find out what the people want and then give them that thing". It would be correct to regard mass culture only as a means of putting various ideas into one's mind. The mere structure of the mass culture puts the idea of self-sufficiency and self-salvation into one's soul.

According to Konstantin Leontiev, mass culture substitutes not only high art but also totally coincides with ideological propaganda, with sophistry (instead of philosophy) and mass religion (instead of otherworldly Christian religion). Mass culture destroys the Christian state with it all. Leontiev wrote about mass culture(and ideologies) and the "blossoming complexity" of life, history and art as opposing each other.

-

Secular mysticism (a kind of magical enchantment and disappontment with this secular imprudent and immoral world, when a human is intoxicated by life, the mere stream of it and its inexplicable randomness) serves as the basis for the content of the mass culture. Gnostic intoxication lies in the mere nature of modern politics.

In mass culture we can see the establishment of all the Modern history myths, including the basic myth of the absolute liberty of man. Time mysticism, expanse mysticism, community mysticism and antinomic mysticism form two main groups of notions: morality (struggle against Christian morality) and religion (replacement of Christianity by self-salvation religion.

Mass culture, as well as ideology, creates a new human, breeds people who are capable of living without the Truth, so they can be controlled via lies or via the Truth as one of the lies. These are the people who "received not the love of the truth, that they might be saved" but live and act "...with all deceivableness of unrighteousness"(2 Thessalonians 2:10).

mass culture as a modern heathen "mythical theology" and its place in the structure of Modern history

According to St.Augustine, civil theology (theologia civilis) existed in the heathen societies in connection with two other parts of heathen teaching about gods: physical theology and "theology of theatre", mythical theology (theologia mythica) .

In the mass societies of XIX - XXI centuries that have emerged from the destruction of the Christian states, ideology plays the role of civil theology, theological modernism - the role of physical theology and mass culture - the role of mythical theology. Thus, the new integral religion of safe - salvation and lawless self - investigation consists of three units: ideology, modernism and mass culture.

Religious meaning (core) of the gnostic politics implemented by secular ("thisworldly") collective self-salvation is totally incompatible with Christianity. Therefore, politics is the only official and generally binding religion of the mass state, involving the human from the external part (i.e.totally, for the new human has only a facade (appearance). Modernism, being a new physical theology, explains everything "as it really is", i.e. teaches atheism or doubt over the Christian tenets. Mass culture, in turn, uses shows (which are of pseudoreligious nature ), to implement the ideas of "self-coincidence" and self-salvation into human souls.

the myth of the absolute liberty of the human

The myth of the absolute liberty of the human appears in German idealism in the early XIX century and becomes the fundamental and definitive myth of Modern history. Its goal was to eliminate all the other myths and destroy all the "idols" and to establish the only "absolute" idol, the human, instead.

The absolutely free human (also - the new or mass human, "one of the crowd" or the Übermensch (the "Superhuman"), the leader or the ideologist, gets bred through participation in mass gnostic politics and through consumption of the propaganda and mass culture products. Such participation in the life of the modern society is portrayed as a sort of religious (in the secular sense) personal duty.

The absolutely free human is widely represented in the mass culture products. At the same time mass culture appears to be a most powerful instrument for the formation of the the new human. The image of the liberal Superman, the cult of communist, national-socialist leaders or heroes, such as Stalin or Hitler, Che Guevara or Horst Wessel, the cult of liberal "saints", such as Gandhi or Martin Luther King Jr. - all of them are examples of the the new human with their main aim to serve as tools of the anthropological revolution propaganda.

Sam Patch.

Mass human is a fool in the biblical and ancient philosophical senses, disconnected from right-mindedness and right-doing. Stupidity makes it impossible for a human to be as God made him. But at the same time this stupidity brings all the mass people together, which is absolutely against the human nature. That is the source of the characteristic stupidity of the mass culture. This stupidity is the biblical foolish woman, the one who is clamorous, simple and knoweth nothing, for she sitteth at the door of her house, on a seat in the high places of the city, to call passengers who go right on their ways: whoso is simple, let him turn in hither! (Proverbs 9:13, 15-16).

Human stupidity is endless, that is why the bigger stupidity is the more understandable and more profitable it becomes. In this we can see a mix of totalitarian individualism and liberal collectivism in a soul of a mass human.

There is a specific kind of fame within the mass culture. For example, one of the first mass culture idols, Sam Patch, became famous all over the United States thanks to his giant leaps into waterfalls in the early XIX century. Patch was the first person who proved that everyone (every fool ) can become famous in the mass society.

Such forms of self-construction and self-destruction as plastic surgery, tattooing, piercing (or indeed fashion per se) belong to the same kind of stupidity.

mass culture and politics

Mass culture cannot be divided from politics because in gnostic ideologies politics is a sort of practical work to implement (and achieve) the immanent self-salvation. It is also a kind of unconscious obedience of a mass human human to the power of this or that ideological construction.

As a parody of Christianity which is unshakeable and undeniable in its otherworldly and eternal Godly basis, ideologies are unshakeable due to their reliance on politics and undeniable in their reliance on lies of propaganda and mass culture.

All that is the reason why the relations of mass culture and propaganda are so close. Mass culture implements information in conscience, but also its interpretation, leaving (as well as propaganda) no room for the freedom of understanding.

Making politics theatre was typical for the times of the French revolution when actors became politicians, and politicians became actors. From this time on ideologists has intentionally been using mass culture in order to involve people in politics. In a converstation with Mikhail Kalinin, Lenin declared: "It is not sufficient enough to destroy religion...we must replace it by something. Theatre will take the place of religion". Theatre in its broadest sense, obviously, for, according to Lenin, "cinematography is the most important of arts for us".

Stalin's formula "writers, engineers of human souls" transforms into "actors, teachers of political righteousness" in North Korea.

The characters of Hitler's favourite film "Quax the Crash Pilot" (1941).

Other gnostic regimes also made an effort to use mass culture to their advantage. Even Adolf Hitler in 1938 stated his view that "theatrical performances are necessary illusions for masses. Simple people know pretty much about the serious side of life".

In adressing filmmakers (Speech at the Kaiserhof) on 28 March 1933 Goebbels declared that films were to play an important role in the culture of the nazi Germany. Goebbels was particularly impressed with four films: "Battleship Potemkin","Anna Karenina"(with Greta Garbo), Fritz Lang's "Die Nibelungen: Siegfried" (1924) and Luis Trenker's "Der Rebell (The Rebel)", 1932. "Battleship Potemkin" is a uniquely compelling propaganda phenomenon. Any apolitical person who watches this film will become a bolshevik", Goebbels claimed.

A "Battleship Potemkin" poster (USSR, 1925).

In times of Goebbels' being the minister of propaganda, his control over cinematography was of such a nature that there were not so many propaganda films, even though there were pieces of propaganda (in the form of news and documentary films) in every cinema show.

There were 1097 pictures filmed in nazi Germany from 1933 till 1945, but only 1/6 was directly political. These were the films, commissioned by the government (Staatsauftragsfilme). These pictures were officially characterized as "films with a tendency" (Tendenzfilme).

These are examples of feature films sponsored directly by national socialists: "Germanin: The Story of a Colonial Deed" (1943), directed against British colonialism, "Paracelsus" (1943), which propagated the idea (concept) of obedience to the fuehrer. "Immensee: A German Folksong" (1943) and "The Great Sacrifice" (1944) were dedicated to the concept of "blood and soil" and "Young Eagles" (1944) - to the army of the future.

Out of the total number of national socialist pictures, romantic stories, operettas and comedies formed almost a half, and criminal or musical dramas formed another quarter. It was a classic mass culture trick, made by Goebbels on purpose: people were given what they really wanted.

Goebbels' idea was that the German people itself was a "living national socialism" and it didn't have to be specially ideologically bred. Nazis had a good reason to think that all kinds of "innocent" amusements are of great importance for the regime for they help people to forget about calamities and military defeats. Films were also very important as a means of addressing the apolitical part of the audience because the radio and the press were associated with propaganda.

"The whole Germany is listening to Führer on the radio" poster, 1933.

Propaganda and mass culture support the existing opinions of people at the same time changing them (these opinions). As Goebbels observed, even a most "innocent" entertainment can serve to the nation. In his speech at the Kaiserhof on March 28, 1933 he said, "...[we do not] wish to suppress the making of the tiniest amusement, of the daily requirement against boredom and tribulation. One should not think about political ideology from morning till night. We ourselves have sensitivities too light, too artistic for this" .

In general, this policy of the German State was very successful. The governmental control made German cinematography quite profitable and the number of viewers had increased fourfold between 1933 and 1942.

Radio played an equally important role in the national socialist mass culture. By the beginning of the war 70 % of the German families had a radio - more than anywhere else in the world. National socialists popularized collective (together with neighbours, collegues, etc.) listening to radio broadcasts. Their aim was to destroy "the anarchic intellectualism of the individual" replacing it by "spirituality of community". Such sort of listening to the radio was aimed to establish a kind of a "church atmosphere" in the collective (in the society).

In liberalism politics totally coincides with mass culture, because it is in liberalism that the myth of the absolute liberty of the human is most largely represented. As well as pop and rock music which are equally easily understandable in New York, Moscow or New Guinea, liberalism gives no room for different interpretations, being an example of a most trivial form of stupidity. That is one of the reasons of the liberalism's victory over all other gnostic ideologies.

aesthetics of the trivial

Mass culture and aesthetics of modernity (which is reflected in mass culture) is usually looked upon as an expression of rationalism, of machine dehumanization or, instead, of irrational escapism. Even though these contradictory explanations are correct, they do not entirely cover the mass culture phenomenon.

The religion of self-salvation relies on the fleeting, the vain and the inauthentic (untrue). We can see that already in the 16th century Montaigne tried to build upon the fleeting: the diverse and fluid human nature. In the 19th century Baudelaire drew attention of the artist of the modernity to the everyday life. Later, Georg Simmel, Henri Bergson and Walter Benjamin associate in their works "the spirit of modernity" with elusive and dynamic feeling of the urban life and consumer culture.

Mass human (when creating his own life on the basis of his own personality) destroys the border between theory and practice, faith and temporary, fleeting "real" life not only in the "cheap" entertainment, but also in symbolism and literary modernism of James Joyce, Marcel Proust or Virginia Woolf.

A modernist theologian fr.Pavel Florensky teaches that life is infinitely fuller than rational, intellectual definitions and that there is no such a dogmatic formula that can correctly describe life as it is, "in its fullness".

The aestheticization of the divine service in fr.Alexander Schmemann's liturgical theology has the same purpose – to mix Truth and life in one mysterious disorder. For fr.Schmemann the Divine Liturgy becomes a phenomenon of mystical mass culture.

Mass culture attracts Mass human with a combination of the unusual (sensation, shock) and the ordinary (praising everyday life). Such popular television genres as TV series, reality shows, news, talk shows tend not only to impress the viewer, but also to approve his self-identity, dissolving in the flow of everyday life.

The assassination of President Kennedy, a sensation dissolved in the routine of the New York subway.

In the 30s. of XIX century the new mass press of Europe and the United States for the first time begins to publish news not only from the world of the elite, high politics and culture, but also about ordinary people and local events that were previously considered not worthy of attention. Sensations begin to arise directly from everyday life. The contemporary of this revolution would ask a rhetorical question: 'Isn't Mass Media the whole life itself?'

In 1872 a French encyclopedic dictionary Larousse publishes an article about the news press (fait divers) for the first time:

"Newspapers skillfully group and regularly publish a variety of stories that go around the world: small scandals, traffic accidents, terrible accidents, suicide lovers, reports of a chimney sweep fallen from the roof, armed robberies, public executions, floods, fires, mysterious kidnapping, cannibalism."

Lenin encouraged Soviet newsmen: 'Less political ballyhoo. Fewer highbrow discussions. Closer to life. More attention to the way in which the workers and peasants are actually building the new in their everyday work, and more verification so as to ascertain the extent to which the new is communistic.'.

As later Goebbels did, Lenin had declared: 'Less politics. Politics has been “elucidated” fully'.

The "tabloid culture", which became a household word, appeared in the XVIII century and became globally known thanks to the Paris boulevards. In tabloid culture, the crowd becomes both a spectator and an actor in the universal theater of "real life".

"A Summer Evening on the Paris Boulevards". The Illustrated London News, July 10, 1869.

According to Vanessa R. Schwartz, "the boulevard café, like the boulevard theater, offered large-scale spectacle. The café's setting literally in the streets poised the viewer for a transient and constantly renewed spectacle of an ever-changing crowd. The boulevard café that served as a central observation point from which to watch the world turned into a show at the same time that the line between the show and its audience blurred".

In popular culture, the enjoyment and banality of everyday life and its sensationalism are cultivated. Thus, in the second half of the XIX century the Paris morgue attracted thousands of spectators daily, and there they could curiously observe unidentified corpses found in the Seine and on the streets of the city. The observation of the nudity of death becomes a fashionable pastime in popular culture, it becomes a fact of culture, a means of education of new man, connected with all the others with special ties of complicity and participation. An example of such a tie is sport, especially football, with its tribal patriotism.

Mass religion (pseudomission in particular) goes the same way. She makes faith superficial and external, but faith can only be internal. In the same way the sectarian indoctrination and its relative, business training , make collective those things which can only be personal.

second reality

In liberal and totalitarian societies it is strictly prohibited to define the Truth, to prove or to convince anybody about the Truth. And such a denial of defininition neseccarily entails an insane 'self-denial' of the consumer of mass culture.

In order to fundamentally desorient human beings mass culture uses magic techniques which cause not only falling out of the conditions of reality, but also changing the reality itself to something strange and extraordinary.

Pyongyang, the curtain at the Grand Theatre depicting a scene from the revolutionary opera 'The True Daughter Of The Party'.

In popular culture, a person is immersed in the reality that he himself creates and with which he coincides without a trace. Man of absolute liberty creates the world he wants, and this is the same reality of the fallen world, but devoid of the physical obstacles that still darken the real life. That is how second reality appears, duplicating ordinary life as a dream or intoxication. An example of such a dream is Disneyland.

The second reality of mass culture is a dream of man in which he is personally immersed in his private lawless life. And this dream separates man from first reality, the eternal and unchanging Truth, from that common Truth that unites people who "have no continuing city, but seek one to come." Gnostic intoxication makes mass culture a reflection of disorder in society as well as one of the causes of this disorder.

According to Erich Voegelin,

'In classic and Christian ethics the first of the moral virtues is sophia or prudentia, because without adequate understanding of the structure of reality, including the conditio humana, moral action with rational co-ordination of means and ends is hardly possible. In the Gnostic dream world, on the other hand, nonrecognition of reality is the first principle. As a consequence, types of action which in the real world would be considered as morally insane because of the real effects which they have will be considered moral in the dream world because they intended an entirely different effect'..

The legend which is being created in the flow of everyday cheerful mass-cultural life is imaginary and inauthentic. Mass culture sells gnostic dreams to its consumers, which means that it suggests them acting in the real world as if it were a fictional one.

Inside the second reality there are no problems that torment the real world, and in general there are no moral or intellectual problems. This world has only one problem – it does not exist, and does not exist precisely to the extent that it lacks all that is clear and meaningful. And this applies not only to the "pipe" dreams, but also to the dark and perverted fantasies of counterculture.

Многоделание и многознание глупца — вот корень ненасытной жажды деятельности и развлечений, охвативших массового человека. Он бесконечно совпадает сам с собой, безгранично поклоняется самому себе. Отсюда не только ненасытная жажда мнимого знания, но и активизм, рождающийся из желания действовать в первой реальности как во второй. Это естественно разрушает любой порядок в реальности.

The roots of this activism and of this lust for entertainment lie in the deep unhappiness and senselessness of a Godless life. Regarding the phenomenon of amusements, Blaise Pascal wrote is his Pensées [Thoughts]:

"When I set myself upon occasion to consider the different causes of agitation among men, the perils and the toils to which they expose themselves in the court, and in the camp, the sources of so many quarrels, passions, dangerous and criminal enterprises, I discovered that the cause of all man's misfortune consists in this one thing, his inability to remain quietly in one room. A man who has enough to live on if he knew what a pleasure it is to remain at home would not set out to cross the sea, or join a siege. People would not buy an expensive commision in the army were it not that they find it insupportable never to budge from the town; they look for conversation and diversion in play simply because they cannot find any pleasure in remaining at home...

But when I considered the matter more closely, and after having discovered the cause of all our miseries, I tried to find a reason for it; I found that there is one most efficient cause, which consists in the natural unhappiness of our feeble and mortal condition, so that nothing can console us if we consider it with close attention. Imagine a condition in which are united all the good things we are capable of possessing, surely royalty is the finest position in the world, and yet suppose a king surrounded by all this is capable of giving him satisfaction; if he be left without diversion, at liberty to consider and reflect upon his own existence, this languid felicity will not sustain him; he will begin to dwell on the maladies which threaten him, possible revolts and at last death and such diseases are inevitable; so that if he be deprived of what people call amusement, behold him miserable, and more so than the least of his subjects, who plays and amuses himself".

«Party memebership card» film

A typical example of Second reality is the Soviet film "Party Membership card" (1936), dedicated to exposing the "enemy of the people" who acted under a false name. Ivan Pyriev's film paints a picture of total suspicion and illustrates the thesis that everyone can be an enemy. At the same time, the film exposes all the characters and the audience to a constant lack of vigilance.

Pyriev not only wants to inculcate this suspicion of all to all: party members to non-party members, and non-party members to party members, wives to husbands, and so on, but seeks to destroy any boundaries of private life, to eliminate the distance between the viewer and the film message. The reality of human relations turns out to be a lie, and is replaced by the only true ideological "truth" in the final scene, where the heroine exposes the class enemy in her husband.

«Партийный билет», сцена разоблачения.

Propaganda in the film of Pyriev conquers life and replaces it with itself. The class enemy, according to the director, "becomes completely real." A review in 'Kino-Gazeta' (a newspaper dedicated to the cinematography) notes this feature of the "Party Membership Card": "This realistic film is a part of reality, of life itself." Soviet Director Friedrich Ermler confessed to his colleague Leonid Trauberg: "I watched this film, and now I'm very scared of losing my party membership card: what if someone steals it? You won't believe it, but I check under my pillow at night to see if my party membership card is still there."

The loss of contact with the First reality of Truth and faith leads to the fact that thought and language no longer connect a person with the real life. Thought and language begin to live their independent lives, and then Second reality coincides with the total big lie. This second reality can be called pure and concentrated Stupidity, and it leaves a person with nothing but empty slogans and verbal cliches.

Benjamin Franklin's slogan "Time is money", which equates life, consumption and profit in the spirit of time mysticism, refers to such clichés that are at the heart of the mythology of Modernity.

In popular culture, the consumption of products and images of these products occurs when the real and fictional are lost in each other. Mass culture lives in the world of advertising images. This extremely easy and unhindered work of the collective imagination creates new meanings of consumption and a new consumer who collectively participates in consumption in special places-supermarkets, etc.

Popular culture has a magic fascination with new, and this new is always second reality, and never — the first one. The pleasure of experiencing modernity consists precisely in participating collectively in a culture where representations are interchangeable with reality. Life becomes only a play that is experienced through media images, not directly.

Mass culture as a whole is a special victorious means of mass-media, in which the identity of what is being said and the process of speaking itself have coalesced. This is an identity of form and content that is expressed not in a harmonious relationship or connection, but in the direct coincidence of two things at the same time.

Second reality is reflected in mass culture, and mass culture is reflected in Second reality, and so on in a vicious circle.

totality

The concept of high art was originally based on the distinction between the First reality and art. Art is understood by philosophers and artists as a reflection of the First reality and an imitation of it. Hence come the concepts of mimesis (imitation) and catharsis (purification through empathy).

In popular culture and propaganda true life is considered secondary to fictional reality. Here we are not talking about mimesis, because in mass rituals of self-creation and self-sufficiency, utopian versions of reality are created, that is, "life itself". In popular culture, second reality obscures the first, so that imitation turns inside out: life must imitate an ideological fiction. This inverted mimesis is the secular mystical essence of such phenomena of mass culture as fashion, sports, etc.

Self-creation and self-fulfillment of a person in gnostic politics and culture is born with the appearance of the mass and mass human, and has a persistent totalitarian component. This mass element is a new product as well as individualism, and they are not completely exclusive of each other, as it is clear from the dystopias of Zamyatin, Huxley and Orwell.

Mass culture reflects the social, economic and political changes that have taken place since the end of XVIII century and in the spirit of Freedom, equality and fraternity (slogan). But mass culture is also a tool that generates the same changes, destroying the boundaries between lies and reality. First of all, this is expressed in the mystical experience of "life", "all life". It is always a total experience that fills everything totally.

Mass culture tends to be a holistic action that unites all types of media and all types of arts. In XIX century circus became the first and archetypal example of such an integral action in the spirit of modernist theurgy or "The Church Ritual as a Synthesis of the Arts".

Mass culture totally integrates all the achievements of art: classical literature, music, as well as folklore, countercultural and marginal artifacts. Totality is also visible in the endless repetition of advertising, cliched advertising and propaganda images, in remakes and cover versions of famous works of cinema and pop music.

Certain types of mass culture are mutually dependent, they flow into each other, creating a sense of totality. Image of Superman was born in the age of romanticism: Faust, Don Juan, then - in the popular Nietzscheanism of decadent literature of late XIX century. In 1938 Superman was embodied in a comic book, and from the comic goes to animation and movies, and finally-returns to semi-serious literature and countercultural writings such as the graphic novel Watchmen by Alan Moore.

In North Korea, the main art, according to Lenin's Testament, is cinema. Therefore," live " staged revolutionary operas accurately reproduce movies, and then in turn are distributed mainly in the form of film versions.

Mass entertainment attracts everyone, from the lowest to the elite. So the French TV series character Fantomas (1913 - 1914) becomes a cult figure in the circle of Guillaume Apollinaire and Pablo Picasso.

According to Eugenio Garin,"culture is not the property of the Republic of scientists alone; it embraces the whole of human society, as Petrarch has already stated". A figure of Renaissance Salutati "emphasized the practical importance of the Humanities, designed to unite people and promote a higher level of spiritual life in society".

The biggest circus entrepreneur Phineas Taylor Barnum (1810 - 1891) put it this way:"I worked for millions, and this is the only way to make a million." Rumor has it that Barnum's last words before he died were about that day's earnings at his circus. The "Times" obituary said: "He knew that the people were a crowd, a paying crowd."

The feeling of all-pervading totality arises from the fact that mass culture continuously repeats and reflects itself.

Within the framework of the boulevard culture, the editorial offices of Parisian Newspapers were located, of course, on the boulevards, where they themselves became the center of attention of onlookers. The press inspired events that it then covered. The Parisian Le Petit Journal and Le Figaro organized and covered horse races and parades that took place in front of their offices on the boulevards.

The totality of mass culture is clearly manifested in mysticism of space, the cult of staying away from home, travel (preferably around the world), in the tourism.

Clothing and accessories in modern fashion are quite deliberately made not a "second skin", but, on the contrary, the body becomes an accessory, an addition to clothing. Virginia Woolf in her novel "Orlando" declares: 'There is much to support the view that it is clothes that wear us and not we them'.

The totality of mass culture is primarily expressed in the ecstasy of mysticism of the collective, self-sufficient and enjoying its self-identity. In ideological mysticism, society becomes a kind of total "church", consisting of" blessed " chosen ones. The myth of universal equality, of human rights, and so on, belongs to this experience of totality, of globality.

Engraving of Benjamin Franklin's "Unite or die". The Pennsylvania Gazette, 1754.

In the new total society mysticism of the collective consists in the collective's worship of itself as a mystical entity. Already in Rousseau's works we find a recipe for self-deification and self-adoration of the crowd in mass plays:

«Что же будет служить предметом (новых республиканских) зрелищ? Что на них будут показывать? Ничего, если хотите. Поставьте посреди площади шест, увитый цветами, соберите вокруг него народ, и у вас будет праздник. Сделайте еще лучше: выведите зрителей в зрелище; превратите их самих в актеров; пусть каждый видит и любит себя в других, для того, чтобы все соединялись крепче».

Новые республиканские зрелища противоположны классическому театру. Они не изменяют природу вещей и не ограничены правилами композиции или принципом достоверности. Здесь толпа должна быть равна самой себе. «Вы сами составите зрелище, - пишет Руссо, - и зрелище, достойнейшее под солнцем».

Learning through the contemplation of art is here replaced by free participation in the general festivity political life.

Politics becomes a pedagogical play where people teach themselves about social life. Political rallies, demonstrations, parades, holidays, ceremonies and rituals serve this purpose. These mass culture media give dramatic form to myths and ideologies and involve the people in the creation of the myth as a spectator and actor in one person.

Например, итальянский фашизм сознательно стремился превратить всю жизнь страны в один непрекращающийся политический спектакль. В 1933 Муссолини выдвигает идею «массового театра», то есть фашистской псевдолитургии.

Итальянский фашизм прославлял все виды коллективной жизни в публичном пространстве: парады, гимнастику, спорт. Эти массовые зрелища должны были служить «пропаганде веры», укреплению духа служения общественному благу. Согласно фашистской мифологии, в этих действах гражданин становился интегральной частью народа, в котором государство живет как дух в теле.

Исследователь итальянского фашизма Эмилио Джентиле указывает: «Нация должна была стать современным божеством новой и светской религии, которая должна была проповедоваться в ритуалах и символах».

Сцена из тингшпиля.

Национал-социализм культивирует особую форму тотального театра «тингшпиль» (Thingspiel). Постановки осуществлялись под открытым небом, среди нетронутой природы. Здесь искусство должно было вновь стать культом «естественного народного духа», а театр — святилищем. Этот вид искусства, предполагалось, будет особенно близок к народу и мистическому немецкому пространству. В тингшпилях оратория, пантомима, парад и танец иллюстрировали положения нацистской идеологии и представляли исторические события из немецкой истории в виде «мифологической, вселенской, целостной сверхреальности».

В идеологии Нью-Эйдж, этого характерного явления массовой религии, мы также сталкиваемся с театром, где все актеры отражаются один в другом: «Община – это театр без аудитории, где все являются актерами, это зеркальный зал, место, где за каждым углом вы встречаете самого себя, отраженного в каждом предмете или личности».

В Северной Корее городской фольклор, театр, кино и массовые действа послужили к созданию и укреплению основополагающего мифа этого режима о Ким Ир Сене. Режим поставил во главу угла тотальное вовлечение населения в работу пропагандистской машины, когда ритуал сам формирует реальность.

Парад на центральной площади Пхеньяна, 1990-е гг.

Режим с самого своего начала воспринял приемы советской массовой гимнастики, лишь в начале внедряя ее методами принуждения, а затем используя добровольное участие. Так возник уникальный северо-корейский жанр массовой культуры «массовая гимнастика и художественные представления». События, изображаемые в кино и театре, воспроизводятся в массовых северо-корейских постановках и особенно в многочисленных репетициях перед ними. Режим таким способом создал самоотражающиеся образы на улицах и площадях, так что жители стали анонимными актерами массовки, творящими самое себя.

По словам северо-корейского художественного критика:

«Никогда мир не видел прежде сочетания массовой гимнастики и художественного представления! Коллективная гимнастика — это относительно простые и механические движения. Художественное представление, напротив, с помощью музыки и оформления освещает всю тему представления и доставляет огромное художественное наслаждение зрителям».

Северная Корея была далеко не первоисточником сомнительной образности, когда здоровое тело массового человека служит изображением сильной нации. Эта связь чисто метафорическая, заметим. Она далеко не очевидна и в светском смысле «мистична», как это уже было у «отца немецкой гимнастики» Фридриха Яна (1778–1852) или в сокольских массовых упражнениях, изобретенных Мирославом Тыршом в 1862.

Сокольская гимнастика.

Мистика коллектива служит обоснованием экклезиологии модернистов, как в случае о. Александра Шмемана, который всячески подчеркивает самотождество Церкви: «Мы и есть Церковь… мы ее составляем». Подобно теоретикам массовой культуры и пропаганды модернисты настаивают том, что во время богослужения Церковь мистически совпадает сама с собой, созерцая самое себя. Поэтому для модернизма Церковью в полном смысле слова является только данная конкретная община, потому что она одна непосредственно обозрима.

«В Евхаристии Церковь становится тем, что она есть, исполняет себя как Тело Христово», - учит о. Шмеман. Внутри этого самотождества можно обращать суждения как угодно. Евхаристия у о. Шмемана пресуществляет Церковь: «Евхаристия, претворяя Церковь в «то, что она есть», претворяет ее в миссию».

Церковь совершает Крещение, то есть крестит сама себя: «Именно здесь Церковь открывает себе самой свою истинную природу, постоянно обновляет себя как сообщество крещеных. И в свете этой существенной функции крещения — постоянного обновления Церкви».

Для о. Шмемана основополагающая истина в том, что Церковь равна себе самой: «Церковь иерархична, потому что она соборна. Она исполняет себя как собор в силу ее иерархичности. Эта основополагающая истина должна быть отправной точкой подлинно православного богословия соборов».

Церковь у о. Шмемана «исполнена веры в свою природу», а Святоотеческое Предание «обеспечивает существенное и неизменное „тождество“ Церкви, ее равенство себе в пространстве и времени».

волюнтаризм, приказ

Устранив веру в невидимое и вечное и запретив суждения о сути бытия, идеология делает невозможным общение между людьми, оставляя в качестве средства коммуникации пропаганду, то есть односторонний приказ.

Последний кадр кинофильма «Большое ограбление поезда» (1902).

Безгосударственной толпой можно управлять только с помощью бессмысленных и противоречивых приказов, сигналов, которые не несут никакого смысла: ни исторического, ни символического. Эти сигналы неясны, и являются лишь символами мистического коллективизма.

Как и христианская культура, массовая культура решает только вопросы добра и зла, «можно или нельзя», но решает прямо противоположным образом. Массовая культура и, прежде всего, реклама подразумевает: «Все делают так». Реклама отдает приказ, но это не просто повеление: «Ты должен сделать так», а наоборот: «Вот, каков ты есть на самом деле».

Частный человек, если он заражен гностицизмом, воспринимает свои суждения как всего лишь частные, а суждения идеологов как коллективные, то есть вытекающие из общественной и реальной ситуации. Соответственно, он ничего не может возразить идеологии, как, якобы, голосу самой объективности, то есть своему голосу. От масс-культурного глупца ускользает, что и те и другие суждения одинаково существуют перед лицом истины.

Идеологическая патологическая речь не есть явление иного, более общего, порядка, а манипулируемый хаос, о котором писал исследователь национал-социализма Йоахим Фест.

Йоахим Фест пишет о Гитлере, что у него «ярко проявляется полное непонимание существования идейного багажа без поддающейся политической формовке субстанции, как и в том факте, что слово для своих риторических извержений он вначале брал только тогда, когда мог ответить на полемический выпад ударом. Мысль делает убедительной не ее ясность, а доходчивость, не ее истинность, а способность разить: „Любая, в том числе и самая лучшая идея, - заявит он с той не терпящей возражений нечеткостью формулировки, которая была так характерна для него, - становится опасной, если она внушает себе, то является самоцелью, хотя в действительности представляет лишь средство для таковой“. В другом месте он подчеркивал, что в политической борьбе насилию нужна поддержка идеей, а не наоборот, - и это весьма примечательно».

Холизм, как миф единства, является несостоятельным и просто бессодержательным. Он действенен только в том отношении, что разрушает все понятийные перегородки. Так разрушают человеческое сознание, чтобы его поработить, чтобы им управлять. И управление сознанием в этом смысле не руководство в каком-то направлении или во имя какой-то осознанной цели, а внутренне праздное суждение: «Надо, во имя абсолютного единства соединимся. Не надо, во имя того же единства произведем революцию».

Когда разрушены перегородки в сознании, то человек становится в одно и то же время неуправляем и управляем. Он неуправляем с помощью понятного, но очень легко управляем с помощью непонятного, и даже полностью бессмысленного. Он начинает улавливать тон речей, но не их смысл или бессмысленность.

Таким образом, идеология открывает возможность управлять людьми с помощью лжи или истины, в которую сам идеолог не верит. «Как демоны могут обладать только теми, кого прельщают обманом, так точно и люди-правители – конечно, не справедливые, а подобные демонам – то, что знали за ложное, выдавали народу от лица религии за истинное, связывая его через это как бы более тесным гражданским союзом, чтобы подобно демонам повелевать покорными» .

Однако истина не поддается такому освоению, и управление людьми превращается в манипуляцию пустыми формулами и лозунгами.

наглядность, «иконы» массовой культуры

Наглядность и обозримость мира не является очевидной, а была достигнута и обретена в ходе борьбы с миропорядком.

Дарвинизм и гегельянство предлагают наглядную – вплоть до карикатурности – картину, и ею только и ограничиваются, не заботясь о том, что наглядность не только не равнозначна понятности, а даже скорее наоборот. Перед нами не концепции, а мультфильмы. В качестве картинок они наглядны и приятны для глаз, но как биологические и философские учения вовсе недоступны для понимания.

Таким образом, наглядность – отождествляемая иногда с работой воображения – эмансипируется от понятности и ставит себя на ее место. Массовая культура услаждается этой наглядностью.

Это гностическое околдовывание наглядностью, и, следовательно, обращение к наглядности человеческого тела как самоценному образу – это акт сверхчеловеческого бунта. Характерные образы массовой культуры — насилие и порнография — это также нерасчленимые и самодостаточные «иконы» Антихриста.

Массовая культура совершенно не символична. Осмысленности здесь противопоставляется наглядность, достигающая своего предела в порнографии и садистском изображении насилия. Это только то, что изображено, и более ничего. Так можно сказать только об «иконописи антихриста», как назвал порнографию о. Серафим (Роуз).

«Художественный предмет, - пишет Алексей Лосев, - уже давно получил для Петрарки самостоятельное значение и обладал у него самодовлеющей созерцательной ценностью» ^:224.

Согласно Алексею Лосеву:

«Средневековый иконописец мало интересовался реальными пропорциями человеческого тела, поскольку тело было для него только носителем духа; гармония тела заключалась для него, скорее, в аскетической обрисовке, в плоскостном отражении на нем сверхтелесного мира. Однако „Венера“ Джорджоне представляет собою полноценное и самоудовлетворенное и притом женское и даже еще и обнаженное тело, которое хотя и является созданием Божьим, но о Боге уже нет никакого разговора. Здесь уже полноценное, естественно гармоническое и прекрасное человеческое тело, требующее к себе также и специфического внимания» ^:54.

С образами работают не только деятели массовой культуры, но и политики. Например, «миф» у Жоржа Сореля (1847-1922) — это тело образов, способных подвигнуть массы к действию. Требовать от мифов правды абсолютно бессмысленно, учил этот теоретик анархо-синдикализма. Миф — это эффективный лозунг и имидж, безразлично истинный или ложный. Главное, что миф возбуждает воображение масс и заставляет людей кристаллизовать свои надежды и страхи.

В образах массовой культуры символически вручает человеку его мечту. Эти образы желаемого и ожидаемого используются для многообразной манипуляции. Как формулировал это создатель пиара Эдвард Бернейс (1891-1995), «наука» массового убеждения состоит в манипуляции общественным мнением, исходя из глубочайших желаний и культурных предпочтений людей. Самые эффективные пиар-кампании используют темы пищи, пола и страха за безопасность и социальный статус.

В массовой культуре во всех идеологиях критерии просты и понятны, но не всегда как-либо сформулированы. Так, либерализм и национал-социализм лишь в самых общих чертах определяют свою художественную политику, но это и ненужно, если идеология оперирует цельными образами, не поддающимися анализу.

Нацистское руководство в духе характерной иррациональности давало лишь самые общие критерии того, «что необходимо национал-социалистическому движению в его борьбе за Германию».

В речи о культуре 23 марта 1933 Гитлер выдвинул «кровь и расу» как центральные «источники художественной интуиции». Деятелям искусства внушались идеологические клише: Volk (нация), Blut (кровь), Rasse (раса), and Heroismus (героизм). Господдержка оказывалась таким темам как «битва», «верность», «жертва», «миф почвы», «вожди», «кровь» и «раса».

Советская пропаганда заключалась в рациональном объяснении политики партии, призывах к героическому самопожертвованию и к классовой вражде. При этом, начиная с 1930-х, последние две темы выдвигаются на первый план. В этом смысле показательные процессы не только пропаганда и политический террор, это еще и медийное, транслируемое зрелище, овеществляющее идеологического врага.

«Поезд будущего», 1930-е гг.

Рекламные образы изменяют собой социальные связи в массовом обществе, они одновременно служат и символами общности, и символами аномической разобщенности, когда современный горожанин воспринимает себя одиноким внутри толпы.

Машина, в этом смысле, является самым характерным продуктом Нового времени. Ведь что такое технология, как не действие человека, конкретное и единичное действие. Поэтому одна только машина не символична в подлинном смысле. Это псевдоикона, неразложимая в своей бессмысленности. В этом состоит и пресловутый машинный смысл современной цивилизации, а отнюдь не в безличности, упорядоченности и целесообразности.

В той же мере обозрима и статистика, которая организует и промышленность и бизнес, и развлечения. Характерным в этом смысле является спорт, который не только предлагает красивую картинку, но и является чудом статистики. Уже в 1860 Генри Чэдвик изобрел «box score» (сводку результатов) для бейсбола, положив начало спортивной статистике.

средства массовой коммуникации и информации и массовая культура

Массовая культура сама по себе является средством массовой информации, и поэтому она не нуждается в посредничающем звене в виде культуры. Массовая культура ставит знак равенства между культурой и варварством, между смыслом и бессмыслицей, Христианством и язычеством. Она проникает во все страны и во все племена, культурные и дикие, как бы «сбоку», из «четвертого измерения». Это «четвертое измерение» называется Историей, или, точнее, концом Истории.

Массовая культура и средства массовой информации и коммуникации неслучайно возникают в одно и то же время — в сер. XIX века. Вместе они служат новому унитарному государству, обеспечивают его управляемость в специфическом для Нового времени смысле.

Для усвоения массовой культуры не нужна работа понимания, ее определяющее свойство: скорость распространения и простота усвоения. Скорость и простота – это две стороны одной медали. Поэтому масс-медиа уничтожают все преграды сознания.

Перед мыслящим и говорящим человеком стоит выбор между разумом и добровольной глупостью: либо мы стремимся передавать информацию безошибочно, либо передавать беспрепятственно. В эпоху Нового времени человечество избрало распространение без преград, пусть даже с непоправимым ущербом для понимания.

Пределом развития СМИ будет передача абсолютно неточная и абсолютно безграничная. Массовая культура именно и представляет собой такую почти идеальную передачу «нуля информации».

Это объясняет, почему содержанием современной массовой культуры является разврат и насилие: эти два сообщения наиболее непосредственно сообщаются человеку. Они предельно очищены от сопутствующих соображений.

Поэтому столь характерной фигурой Нового времени является плут-пикаро, герой плутовского романа, успешно перекочевавший в культуру XX - XXI веков в образе Адриано Челентано.

Однообразный этикет, ставший еще в XVII веке достоянием выходцев из низов, порождает феномен Казановы, этого «хорошо воспитанного монстра», недочеловека, прекрасно умеющего себя вести в обществе.

Реклама «Величайшего шоу на Земле» - цирка Ф. Т. Барнума.

Воплощая в себе мистику промышленного и бизнес-времени, в XIX веке цирк Барнума воспроизводит новые производственные ритмы и систему устройства новой корпоративной Америки. В 1872 Барнум ставит свой цирк на рельсы, и самым тесным образом привязывает работу этого «Величайшего шоу на Земле» к тщательно разработанному расписанию. Цирк Барнума перемещался, разворачивался и сворачивался с точностью часового механизма. Сами представления, проходившие на двух или трех аренах одновременно, были рассчитаны до последней секунды.

Было бы неправильным считать массовую культуру лишь средством для внушения тех или иных идей. Сама структура массовой культуры внушает человеку идеи самодостаточности и самоспасения. Поэтому аморальность массовой культуры проявляется не только в пропаганде разврата и преступления, но и в убеждении, что СМИ есть лишь средство. Как отмечает Маршалл МакЛюэн:

"In accepting an honorary degree from the University of Notre Dame a few years ago, General David Sarnoff made this statement: "We are too prone to make technological instruments the scapegoats for the sins of those who wield them. The products of modern science are not in themselves good or bad; it is the way they are used that determines their value." That is the voice of the current somnambulism. Suppose we were to say, "Apple pie is in itself neither good nor bad; it is the way it is used that determines its value." Or, "The smallpox virus is in itself neither good nor bad; it is the way it is used that determines its value." Again,"Firearms are in themselves neither good nor bad; it is the way they are used that determines their value." That is, if the slugs reach the right people firearms are good. If the TV tube fires the right ammunition at the right people it is good. I am not being perverse. There is simply nothing in the Sarnoff statement that will bear scrutiny, for it ignores the nature of the medium, of any and all media, in the true Narcissus style of one hypnotized by the amputation and extension of his own being in a new technical form".

Сказать, что телевидение всего лишь средство, значит сказать, что танк – всего лишь средство передвижения. Средства массовой информации – не только средства, но еще и форма организации. Они меняют не только степень нашей осведомленности – они меняют нас самих.

Проблема СМИ – это не технический вопрос, не вопрос о средстве. И любой ответ: «использовать СМИ», «отвергнуть СМИ», «смотреть телевизор», «выбросить телевизор», — не попадает в цель. Христианский долг включает в себя не только познание Истины, но и свободу не понимать лжи. Надо учиться не понимать ТВ. Такое непонимание есть продукт сознательного христианского усилия и работы, а не дар культуры или хорошего воспитания.

Борьба между смыслом и бессмыслицей невозможна. Она заканчивается, не начавшись. Если борьба идет на поле сознания, то в пользу Истины, если на поле «безразличной понятности», то в пользу лжи. И это в частности означает, что христианское сознание доступно только для того, кто христианин. Христианство — это не «средство», и поэтому в Христианство нельзя проникнуть с черного хода.

прерывность и непрерывность понимания

Массовая культура не возникла как массовая, она возникла как элитарная. Массовой ее сделало самопоклонение, которое лежит в основе нового миропонимания. Эта культура предельно сокращает дистанцию, уничтожает разрыв между сигналом и воспринимающим субъектом.

В истинной культуре нет ничего непосредственно понятного. Так, аристотелевское понятие «катарсиса» — это переживание, во-первых, очищения, а во-вторых, через сострадание и страх. Мало сказать, что в массовой культуре это очищение не происходит, поскольку в массовой культуре есть также и сострадание (мелодрама) и страх (фильмы ужасов, триллеры и т. п.). И даже можно заметить, что потребителями массовой культуры сострадание и страх переживаются более непосредственно и прямо, нежели зрителями «Гамлета». Различие состоит в том, что в массовой культуре человек остается прежним, в нем не происходит перемены, и признаком этого служит тесное и беспрепятственное отождествление зрителя с его кумирами экрана и сцены.

Реклама напитка 7-up. 1950-е гг.

Массовость и общедоступность искусства возникает не от плохого качества. Массовое искусство лишь представляет себя как второсортное, невысокое, небрежно и наскоро сделанное. Но на самом деле это лишь способ разрушить преграду между творцом и зрителем. Так и реклама, ставшая подлинным произведением искусства, выпадала бы из потока информации, останавливала бы его. При этом реклама сделана совсем не плохо. Она сделана плохо только в том смысле, что не останавливает поток жизни, не отделяет человека от этого потока.

В подлинном искусстве сохраняется разрыв между человеком и тем, что он видит на сцене, и поэтому сопереживание меняет душу человека. И в массовой культуре, как показывают и шоу, и общепринятый дилетантизм, зрители смотрят сами на себя, наслаждаясь своей коллективной самотождественностью.

Грань между непониманием и, вдруг, всеобщим приятием той или иной массовой идеи, – это грань между благодатью и грехопадением. Нужно нечто совсем особое, чтобы марксизм, либерализм или поп-музыка стали общепонятными, не были сразу отторгнуты как явное безумие.

Человеческая личность не может быть независима от Бога, но благодаря Божьей помощи личность может быть независима от окружающего зла. Такая независимость может выражаться самым разным образом: произвольным отключением от информационного потока, страданием от окружающего зла, борьбой с этим злом через его разоблачение, через его искоренение и запрет.

Идеологии предлагают нечто прямо противоположное: понимание без усилия, понимание без понимания, понимание помимо ума, без себя, помимо личности. Такого способа понимать просто не существует. Однако принявшие эти учения действительно начинают «понимать без ума», что в конечном счете и порождает культуру массового потребления.

According to St. John Chrysostom, "which is said plainly often escapes the hearer, but what is obscure renders him more active and zealous". Why do we need such a difficulty? For the same reason as we need easiness and convinience: so that we could raise our souls in order (i.e. "not in chaos"). That is why we can affirm with certainty that Church Slavonic makes worshippers more attentive (when they pray) than "totally understandable" modern Russian or a foreign language which they completely do not understand because it is at the same time understandable and difficult to understand.

Надо отделить трудное для понимания по причине неясности слово – от непонятного по причине таинственности понятий. Если в первом случае нам поможет толкование, то во втором – нет, потому что понимание — не механический процесс, и вопрос о понимании — не технический.

Густав Шпетт уместно замечает в этой связи: «Басня о чисто механической природе понимания, на основе ли ассоциативного или какого-либо другого автоматического процесса… даже и отдаленно не рассказывает о серьезной сути проблемы».

Искусство является постижением в порядке, через исполнение специфических правил. В этом смысле природа понимания и прерывна и непрерывна. Непрерывность состоит в том, что душа по природе христианка. Правда непосредственно сродна душе человека, и поэтому правда одна для всех, и ум у всех один и тот же. Прерывность познания выражается в том, что сама личность уникальна и неизменна.

Трудности понимания — это не хаотические завалы в пространстве между человеком и истиной, а правильно организованные препятствия, которые полезны для души. Но при этом мы лишь намекнули на основную «трудность» – ограждение человека его собственной личностью. «Сущность мышления состоит в рефлексии, то есть в различении мыслящего и предмета мысли... Именно ограничение, присущее индивидуальности, открывает человеку единственно возможный для него путь неуклонного приближения к недостижимой целостности» .

Эту ограду невозможно игнорировать или преодолеть, а можно только войти воротами веры и разума.

Ко лжи у человека нет никаких препятствий, поскольку всяк человек есть ложь, и она бы распространялась бесконечно, если бы не границы установленные Богом. Поэтому ложь – это бунт против Истины. Но ложь бунтует и против самой возможности Истины, то есть против порядка в понимании.

Человеческая автономность защищает душу от проникновения лжи, именно как лжи. А истинная коллективность состоит в том, что у всех людей ум общий.

Совсем иначе в массовой культуре, где автономность употребляется для утверждения независимости от Истины, а коллективность — для утверждения в общепринятой лжи.

Прерывность защищает душу от непосредственного проникновения лжи, и обеспечивает этим самым понимание. Символ – резкая остановка в познании, порог, только перешагнув который можно понять. Поэтому, чтобы знать, нужно не знать, и сегодня становится первостепенной задачей: не знать так называемых «глубин» (Откр. 2:24).

Массовый человек связан с массовой культурой и прерывно и непрерывно. Личность массового человека обеспечивает непрерывность — непосредственное перетекание массовой культуры из души в душу. А объективная универсальная истина отвергается, заменяется отдельными «истинами», то есть мнениями.

порядок

Мир и жизнь — не неразличимая тотальность и всеединство, а порядок, в котором все находится на своем месте, которое ему предписал Бог. Порядок заложен в само основание мира, и поэтому он не может быть никаким способом отделен от этого основания. Его нельзя интеллектуально выделить из Божественного порядка в творении. Но из этого следует, что этот порядок невозможно продемонстрировать образно, наглядно, в обозримой одним взглядом схеме.

Внесение порядка в свою душу и составляет суть человеческой культуры. В этом ее оправдание и бескорыстная цель.

Поэтому художник творит для себя даже больше, чем для публики.

Этнограф Франц Боас приводит замечательный пример относительно народного творчества индейцев. Боас пишет, что народный художник ищет не только зрительных эффектов, но им движет наслаждение творения сложной формы. Поэтому на своих изделиях художник тщательно прорабатывает и те детали, которые никогда не видны зрителю, например, наносят невидимый узор на ткани: «Совершенное мастерство выражается в правильности формы и гладкости поверхности, так что все обыденные предметы становятся произведениями искусства».

И в музыке, где, казалось бы, нет понятных частей, и которая считается непосредственным потоком эмоций, смысл предшествует пониманию. Как утверждает теоретик музыки Генрих Ланц, «строго говоря, мы вовсе не „слышим“ мелодию. Мы способны или неспособны ей следовать, что означает нашу способность или неспособность сочетать ряд звуков в некоторое единство высшего порядка».

Человеческая культура, если рассматривать ее в избранном нами технологическом ракурсе, — это сложный упорядоченный обмен понятиями. И порядок – здесь не безразличное поле, а самый смысл культуры.

According to the composer Igor Stravinsky:

"Music is, by its very nature, essentially powerless to express anything at all, whether a feeling, an attitude of mind, a psychological mood, a phenomenon of nature, etc...Expression has never been an inherent property of music. That is by no means the purpose of its existence. If, as is nearly always the case, music appears to express something, this is only an illusion and not a reality. It is simply an additional attribute which, by tacit and inveterate agreement, we have lent it, thrust upon it, as a label, a convention - in short, an aspect unconsciously or by force of habit, we have come to confuse with its essential being.

Music is the sole domain in which man realizes the present. By the imperfection of his nature, man is doomed to submit to the passage of time - to its categories of past and future - without ever being able to give substance, and therefore stability, to the category of the present.

The phenomenon of music is given to us with the sole purpose of establishing an order in things, including, and particularly, the coordination between man and time. To be put into practice, its indispensable and single requirement is construction.

Construction once completed, this order has been attained, and there is nothing more to be said. It would be futile to look for, or expect anything else from it. It is precisely this construction, this achieved order, which produces in us a unique emotion having nothing in common with our ordinary sensations and our responses to the impressions of daily life. One could not better define the sensation produced by music than by saying that it is identical with that evoked by contemplation of the interplay of architectural forms. Goethe thoroughly understood that when he called architecture petrified music" .

Массовая культура не является ни сложной, ни упорядоченной. В массовой культуре важен целостный образ, а не форма. Внутри нее разговор идет без помощи понятий, а на языке «безразличной понятности».

Массовая культура, вдохновляемая религией самообожествления, идет против этого порядка через разрушение всех различий, через сочетание несочетаемого. Массовая культура имеет одну только внешнюю сторону, обращенную только вовне: на зрителя и покупателя.

сочетание несочетаемого

Обессмысливающее и, следовательно, обесчеловечивающее действие массовой культуры заметно всем, и поэтому массовая культура всегда сталкивается с протестом и критикой. Массовая культура ничего не скрывает, подавая себя как подлинную реальность, которую следует принимать такой, как она есть.

Сама массовая культура и ее «иконы» существуют вопреки истинному положению вещей, как нечто неподлинное и недолжное. По этим причинам сочетание несочетаемого является одним из основных принципов массовой культуры.

Массовая культура не говорит ничего разумного, осмысленного, последовательного. В массовой культуре, как на мусорной свалке, предметы и мысли соединены по принципу комплиментарности. Почему наиболее скандальная поп-певица наших дней «Леди Гага» говорит, что она верующая католичка? Почему на помойке рядом лежит подсвечник и пустая бутылка пива? На это нет ответа.

Массовая культура превращает ум массового человека в помойку, так что в массовом человеке невозможно разглядеть реальную личность. У «икон» поп-культуры нет истинных воззрений, и это следует понять прежде всякого анализа.

Сочетание несочетаемого — это прежде всего профанация. Реклама водки «Абсолют» (1980).

Величайший антрепренер XIX века Барнум обрел успех, представив сочетание несвязанных друг с другом «чудес» в одном лице мнимой няни Джорджа Вашингтона Джойс Хет. Барнум рекламировал Хет как «величайшее естественное и национальное чудо на свете». «Естественное», потому что ей был будто бы 161 год и она являлась самым старым человеком на свете, а «национальное», потому что якобы была связана с отцом-основателем США.

Демократизация и коммерциализация пространства идут в массовой культуре рука об руку. Парижские бульвары, кафе и театры сер. XIX века представляли собой невиданное для того времени смешение классов, полов, состояний. Например, только здесь женщины могли одни ходить в театр. В духе светской мистики пространства парижские бульвары воспринимаются уже не только как центр города, но как душа всего мира.

Парижское кафе 80-х годов XIX века

Еще в XVIII веке такая социально смешанная культура была еще контркультурой, а спустя полвека в Париже уже царит тотальное наслаждение продуктами и их рекламой.

ЛеРой Эшби в своей книге «Развлечение для всех: история американской популярной культуры, начиная с 1830 г.» констатирует, что сущность массовой культуры состоит в нарушении границ. По комментарию историка американской поп-культуры Роберта Толла, «нет ничего более типичного для Америки нежели принцип излишества и расчетливого разрушения».

Несмотря на подчиненность массовой культуры законам бизнеса и эффективности, параллельно с этим развивается массовый культ дикой силы и близости к природы. В интересах продюсеров культивируется нерасчетливая трата, избыточность, безумное «естественное» развлечение, протест против морали, индивидуализм силача против коллектива и организации, неформальный стиль против этикета, экстремальный туризм и т. п.

Контркультура бодибилдинга, соревнований на звание самого сильного человека, бокса и борьбы долго существует параллельно, как отражение общепринятой массовой культуры, а затем и проникает в нее, сливаясь с политикой, например, в лице Арнольда Шварценеггера.

патологическая нулевая коммуникация

Массовая культура бессодержательна, и она и не способна ничего скрыть или прикрыть чем-либо свое бесстыдство. Массовая культура — это акт патологически ориентированной слепой воли, такой же прыжок в ничто, как любая идеология, псевдофилософия или богословский модернизм.

Массовая культура транслирует самое себя, и это имеет соответствие в идеологии («Дуче всегда прав») и в модернизме («вера в человека»). Поп-культура и либеральная идеология ничего не сообщают, но они сообщают сами себя. Их сообщение предельно пусто и предельно полно само собой. Нехристианское сознание воспринимает эту «полноту» как завораживающую красоту, например, музыки «Битлз».

Всечеловеки из группы «Битлз».

Массовая культура имеет свое ядро в виде «информационного нуля», то есть средства информации, которое передает самое себя. Такая структура дает сразу полную свободу говорить что хочешь и что попало.

Язык — фундаментальная степень культуры, и поэтому пропаганда и массовая культура — это общение не на человеческом языке, а на новоязе, управление с помощью нулевой информации, которая не меняет человека, принимает и оставляет его тем же.

Новояз абсолютно свободен, что свидетельствует о разрыве между внутренним и внешним словом, об отсутствии внутреннего содержания, о степени духовного разрушения личности. Это речь, которая произносит сама себя, совпадает сама с собой, «божественная» речь в отличие от действительно несовершенного человеческого языка.

Согласно Эриху Фогелену, современное общество в целом — и в политике и в культуре и в массовой религии — «отмечено этой утратой связи с реальностью, когда язык утрачивает свое значение посредника между мыслящим человеком и реальностью. Такой язык становится штампом, который имеет свою определенную форму и больше не соотнесен с реальностью. Такой язык становится второй реальностью».

Носитель новояза находится уже во второй реальности, и контакт с Истиной абсолютно потерян. Новояз разрушает мир разумного размышления и диалога. Исчезает власть над словом. Слова сами проявляют власть и живут самозаконной жизнью.

Философия и богословие модерна и постмодерна сознательно перемещаются в область массовой культуры, где культурная практика и интерпретация определяют то, каким является мир. Сам мир уже никак не действует на человека, и человек полностью детерминирован «дискурсом», то есть по сути дела праздной болтовней.

О. Павел Флоренский учит: «Слово есть сам говорящий» . Более того, «слово есть самая реальность, словом высказываемая, - не то чтобы дублет ее, рядом с ней поставленная копия, а именно она, самая реальность в своей подлинности, в своем нумерическом самотождестве. Словом и чрез слово познаем мы реальность, и слово есть самая реальность… оно – больше себя самого. И притом, больше – двояко: будучи самим собою, оно вместе с тем есть и субъект познания и объект познания».

Убеждение и объяснение на новоязе невозможно, поскольку новояз только приказывает, и приказывает — прежде всего — не думать. Пример такой нулевой речи — знаменитый лозунг «Бог в душе», который в переводе на обычный язык означает: «Отстаньте, и не задавайте мне вопросов о сути бытия».

Это погружение читателя в безразличную понятность обычно называется «оболваниванием», и должно считаться вредным продуктом «желтой» журналистики.

У масс-культурной и пропагандистской болтовни есть свои строжайшие и скучнейшие законы, не менее строгие, чем в мире действительности. Здесь всегда нужно поступать и говорить без отсылки к основаниям, всегда творить только свою волю, никому не подчиняться, но быть добровольным рабом своих мечтаний и видений.

Orwell's Winston Smith reflects:

"In the end the Party would announce that two and two made five, and you would have to believe it. It was inevitable that they should make that claim sooner or later: the logic of their position demanded it. Not merely the validity of experience, but the very existence of external reality, was tacitly denied by their philosophy. The heresy of heresies was common sense. And what was terrifying was not that they would kill you for thinking otherwise, but that they might be right. For, after all, how do we know that two and two make four? Or that the force of gravity works? Or that the past is unchangeable? If both the past and the external world exist only in the mind, and if the mind itself is controllable…what then?".

бесстыдство

Стыд и бесстыдство обозначают место человеком пред Богом: принятие этого места или бунт против воли Творца. Можно было в борьбе с массовой культурой опереться на стыд, но что если человек не обладает стыдом в самом элементарном смысле? Самодостаточный массовый человек прав просто потому, что он «прав». Он смотрит порнографию, потому что хочет этого, а хочет чего попало.

Мораль неотделима от разумности рассуждения и диалога, потому что состоит в существенно присущем человеку чувстве правды. Если язык иррационален (то есть превратился в новояз), то мысль и речь неизбежно становятся аморальными.

29 августа 1941 вышел нацистский фильм «Я обвиняю» (Ich klage an), посвященный апологии эвтаназии. Этот фильм получил в целом положительную оценку и пользовался большой популярностью. Социологические опросы показали, что фильм действительно усилил поддержку населением эвтаназии, хотя католики в целом несколько меньше других одобряли этот фильм. Его посмотрели 18 миллионов человек, что явилось выражением чудовищного бегства от реальности, желания части населения переложить свою моральную ответственность на других, перенести ее во вторую реальность.

массовая культура и массовая религия

С массовой культурой смыкается и массовая религия, то есть попытка уговорить человека веровать без веры и понимать без труда понимания. Цельность Христианского познания требуется самой природой человеческой души. Современная культура, политика, наука, а также – модернистская проповедь, достигли в своем роде апогея — все они доступны всем: хотящим и не хотящим, понимающим и непонимающим, верующим и неверующим.

Такая полнота и доступность в принципе недоступны слову Истины. Христианство требует понимания, и понимания верного, а массовая культура может предложить лишь «беспонятность» и самоспасение, то есть приобщить к религии помимо личного предстояния пред Богом Истины.

«Бог хочет, чтобы все люди спаслись и достигли познания истины» (1 Тим. 2:4). Христианство бесконечно возвышает человека, даруя ему спасение и свободу от греха. Христианин подчиняет себя добровольно благому игу Христову, и за это обретает познание истины. Это делает христианина членом особого избранного народа.

Напротив, реклама и маркетинг подавляют личное сознание, понуждая человека стать таким как все. «Будь вместе со всеми, ешь вместе со всеми, покупай вместе со всеми», — таково основное сообщение, которое несут в себе современные СМИ. Это насилие над личностью, осуществляемое в массовых масштабах.

Пятидесятничество, Нью-Эйдж, оккультная революция XIX века, лжемиссионерство — все это примеры, где воедино слились массовая культура, массовая религия и бизнес.

Как констатирует историк протестантизма Алистер Макграт, в новом протестантизме XIX века «религия становится популярной в том смысле, более не требует от своих последователей никаких существенных интеллектуальных усилий». Опыт жизни в секте или в «большом» обществе сам по себе служит самодостаточным и универсальным объяснением. То же самое наблюдается в лжемиссионерстве и в адогматической проповеди модернистов.

Игумен Сергий (Рыбко) за барабанами.

Христианская рок-музыка, выступление христианина на рок-концерте носит характер профанации, приобщения духу массового протеста, и эта профанация признается в рок-миссионерстве религиозным актом.

Среди представителей массовой религии, ставших также «иконами» массовой культуры, можно назвать Ганди, Мартина Лютера Кинга, «брата» Роже из общины Тезе, мать Терезу Калькуттскую, папу Иоанна-Павла II, Далай-Ламу, Стива Джобса. Лишь немногого не хватило о. Александру Меню и о. Андрею Кураеву, чтобы стать такими же праздными образами массовой культуры.

Технологии управления общественным сознанием таят в себе огромную разрушительную мощь, и безразлично разрушают все вокруг, включая тех, кто их применяет. Информационные технологии вступают в противоречие с целью христианской проповеди. Ведь такой проповедник рискует, обращая иных, потерять самое себя.

priests, monks, nuns - participants of all kinds of shows

Cristina Scuccia

In 2014, Cristina Scuccia, a catholic nun, won in the Italian TV Talent show "The Voice of Italy".

In 2015, Russian Orthodox Church hieromonk Photy (Mochalov), who finally won the contest, took part in the Russian TV Talent show "The Voice".

“From the very beginning, the enterprise has been extremely controversial, and, I would even say, dangerous for the monk, – wrote the head of the ROC [Russian Orthodox Church] – because the stage and the monastic vocation, as it were, are incompatible. I think the result, though, surprisingly, turned out to be positive for Father Photios and for all those who listened to him and fell in love with him. ”.

In 2017, the prior of the Holy Trinity church in the village of Nedra (Kiev Oblast), archpriest Alexander Klimenko, won in the Ukranian version of the show "Voice".

In the final Fr. Alexander Klimenko performed the song "Mother's Love" (written by Nikolai Mozgovoy) that he had already performed during "blind auditions".

массовая культура и контркультура

Массовая культура внедряет в сознание не только информацию, но и ее интерпретацию. В частности, это выражается в том, что массовой культуре всегда сопутствует контркультурный комментарий в виде плагиата, пародии или протеста.

Начиная с XIX века культурный протест против просвещенческого позитивизма проходит под лозунгами борьбы с декадансом (падшим, безблагодатным, частным старым временем) за возрожденное, высокое, магическое, коллективное «новое время». Культивация измененных состояний сознания смыкается в массовой культуре с массовой религией и приводит к возникновению Нью-Эйдж, к альтернативным культам Карла Юнга, Карлоса Кастанеды, Толкиена и т. п.

Контркультура разрабатывает те же темы, что массовая культура, и точно так же является частью религии самоспасения и беззаконного самоисследования, но воплощает эти идеи, если это вообще возможно, еще более обнаженно, вне связи с действительностью и подлинной культурой.

Несмотря на респектабельность своего «Величайшего шоу» и «нравственную чистоту» цирка, которую пропагандировал Ф. Т. Барнум, сам же он поддерживал и альтернативную провокационную контркультуру, будучи владельцем стриптиза.

Начиная с 1874 Барнум создает вокруг своих цирков так называемый «Барнумвилль», где предлагались альтернативные шоу. С этого времени центральное «приличное» шоу под большим куполом всегда сопровождали небольшие шоу, предоставлявшие публике низкие развлечения, типа «шоу уродов», бурлеска и т. п.

Владельцы больших шоу старались особенно не шокировать публику. Маленькие же сопровождающие шоу были рассчитаны на разрушение основ, на самые низкие инстинкты. При этом многие приемы контркультуры использовались в «облагороженном» виде в приличных развлечениях. Такое соседство массовой культуры и контркультуры стало типичным и существует до сих пор во всей полноте.

Массовая культура всегда взаимодействует и черпает материалы и приемы из контр-культуры. Так, пиком движения хиппи стало «Лето любви» 1967, а уже в 1968 на Бродвее ставится скандально известный мюзикл «Волосы», посвященный хиппи.

Анонимное и шокирующее городское развлечение типа посещения парижского морга или театра гран-гиньоль — прекрасный пример контр-культуры. Оно и освобождает и отчуждает человека от него самого.

Примером контркультурной проповеди служит рок-миссионерство. Рок-музыка — также явление массовой культуры, где в центре не личность, а мистический коллектив, своеобразная община, орден или братство. Рок-концерт является самым вершинным проявлением коллективной спайки контркультурной толпы.

«Родство» рока и Христианства о. Сергий (Рыбко) находит в том, что панк-рок и Христианство являются бунтом и протестом: „Оказалось, что проповедь Христа – это самый лучший протест против всего, что отрицают панки“. Про себя он рассказывает: „Мое монашество — продолжение того же бунта. Бунта против устоев мира и века сего“.

Известны богохульные высказывания о. Сергия (Рыбко) о «Первом Хиппи» и «величайшем Романтике всех времен и народов – Господе нашем Иисусе Христе». О. Сергий считает, что Православие и культура андерграунда не только не антагонисты, но вполне могут сотрудничать и дополнять друг друга. Он признается: «Я вообще считаю, что до сих пор реализую те идеи, которые начались в движении хиппи, одним из лозунгов которого был „Христос был первым хиппи!“». А также: «Я знаю одного такого бунтаря, который действительно изменил мир. Звали его Господь наш Иисус Христос, и изменил Он мир к лучшему».

Таким образом, стремление «освятить» рок приводит к закономерному результату: чудовищному богохульству и радикальной подмене Христа – «великим бунтарем», а Христианства – идеологическим бунтом, каковым является и массовая, и контркультура.

types

• dime novels (pulp fiction, pulp magazines);
• demonstrations;
• yellow journalism (yellow press);
• cinematography;
• computer games;
• beauty pageants (beauty contests);
• mass celebrations;
• fashion;
• parades;
• pop music;
• radio;
• sport;
• television:
  • TV series.
• tourism;
• fast food;
• circus;
• etiquette.

representatives

Phineas Taylor Barnum, the Beatles, Nirvana, Steve Jobs, Joan K. Rowling, Michael Jackson, Lady Gaga etc.

см. также

• Идолы массовой культуры.
• Масс-культурная слепота.
• Развлечение.
• Православные развлечения.

источники

См. основную статью Массовая культура (библиография)

---

Сноски

---