Религиозно-философские собрания 1901-1903 годов
(Санкт-Петербург, Россия, 1901 - 1903) — первое значительное проявление модернизма в Русской Православной Церкви, обнаружившее существование в ней модернистского «подполья».
Впервые было заявлено о цели созидания новой лжецеркви на культурно-социальных основаниях [1]. Место Христианства занимает новая светская религия как «совокупность национального духа и культуры народа с вытекающими отсюда выводами о месте культуры в системе церковных религиозных ценностей» [2].
история
Религиозно-философские собрания представителей русской интеллигенции и православного духовенства открылись в Санкт-Петербурге 29 ноября 1901 года по инициативе группы литераторов.
Впервые мысль об их организации была высказана Зинаидой Гиппиус и подхвачена Дмитрием Мережковским и Василием Розановым. 8 октября 1901 года уполномоченные члены-учредители Религиозно-философских собраний — Дмитрий Мережковский, Дмитрий Философов, Василий Розанов, Виктор Миролюбов и Валентин Тернавцев — были приняты обер-прокурором Св. Синода Константином Победоносцевым. Вечером того же дня членов-учредителей Религиозно-философских собраний – Дмитрия Мережковского, Зинаиду Гиппиус, Валентина Тернавцева, Николая Минского, Василия Розанова, Дмитрия Философова, Л. С. Бакста и А. Н. Бенуа принял митр. Антоний (Вадковский).
Проходили Религиозно-философские собрания в здании Географического общества.
Постоянным председателем Религиозно-философских собраний был еп. Ямбургский Сергий (Страгородский). В состав Совета собраний входили также: будущий участник обновленческого раскола архим. Антонин (Грановский), протопресвитер Иоанн Янышев, протоиерей Сергий Соллертинский, Дмитрий Мережковский, Виктор Миролюбов, Василий Розанов, казначей — Валентин Тернавцев. Позднее первоначальный состав членов-учредителей был расширен, и в него вошли архим. Сергий (Тихомиров), В. М. Скворцов (редактор «Миссионерского обозрения»), Михаил Новоселов (издатель-редактор «Религиозно-философской библиотеки»), Зинаида Гиппиус, Дмитрий Философов, Антон Карташев, В. В. Успенский, Николай Минский, Петр Перцов, Ефим Егоров.
Посетителями Религиозно-философских собраний были многие представители литературной и художественной элит России тех времен, среди них — И. Е. Репин, А. Н. Бенуа, В. Я. Брюсов, Л. С. Бакст, С. П. Дягилев, А. А. Блок.
Всего состоялось 22 заседания Религиозно-философских собраний. 5 апреля 1903 года постановлением Константина Победоносцева Религиозно-философские собрания были закрыты.
Протоколы собраний публиковались в журнале «Новый путь», затем вышли «Записки Петербургских религиозно-философских собраний» (1906 год).
темы собраний
- «Об отношении Церкви к интеллигенции»,
- «Лев Толстой и Русская Церковь»,
- «Об отношении между Церковью и государством»,
- «О свободе совести»,
- «О духе и плоти»,
- «О браке»,
- «О догматическом развитии Церкви».
оценка
Распространенная оценка Религиозно-философских собраний, как «проявления религиозно-философского возрождения, оживления русской богословской апологетической мысли» и т. п., не совпадает с обличительным словом св. прав. Иоанна Кронштадтского «О старом и новом пути спасения» (март 1903 года).
Согласно замыслу организаторов, в ходе Религиозно-философских собраний под видом «обсуждения животрепещущих вопросов религиозно-гражданской жизни» Церкви предлагалось пересмотреть отношение к православным догматам, к еретическим учениям, к государственной власти и браку, и тем самым преодолеть некий «внутренний кризис», якобы мешающий Русской Православной Церкви исполнить «великую задачу общественного спасения». В первом же докладе Валентин Тернавцев призвал Церковь «дать ответ не словом, а делом на общечеловеческие запросы». В последующих выступлениях выдвигались идеи религиозного обновления общества, «неохристианства», ради спасения России в ее «безысходном» положении.
Итоги Религиозно-философских собраний, этой встречи «двух миров», участники, как правило, оценивают отрицательно, отмечая отсутствие диалога, взаимопонимания сторон, скорое закрытие собраний. Несмотря на это мнимое огорчение результатами Религиозно-философских собраний, с точки зрения модернистов, акция по-своему удалась. Представители православного духовенства, за исключением св. Иоанна Кронштадтского, не дали церковно-канонической оценки новым лжеучениям, которые были озвучены в ходе Религиозно-философских собраний.
влияние
Последствия Религиозно-философских собраний, как проявления модернизма в Русской Церкви, прослеживаются далеко вперед, вплоть до начала XXI века. Буквально каждая из идей, прозвучавших на Религиозно-философских собраниях: гностическое смешение Церкви и мира, догматическое развитие, аморализм, коллективное спасение, выступление против устоев христианской государственности и общественности и т. п. - получила дальнейшее развитие, как в ближайший период обновленческого раскола, так и в последующие годы. В этом можно убедиться на примерах учения мирологии, материалов конференции «Таинство Брака — Таинство Единения» (СПб, 2008 год), учения Алексея Осипова, сектантской деятельности о. Георгия Кочеткова и др.
Всемирный русский народный собор в особенности развивает культурную секуляризационную линию Собраний с целью создания новой церкви на новом, социальном, основании.
организаторы
Председатель: митр. Сергий (Страгородский). Казначей: Валентин Тернавцев. Учредители: Антонин Грановский, Л. С. Бакст, А. Н. Бенуа, Зинаида Гиппиус, Ефим Егоров, Антон Карташев, Дмитрий Мережковский, Николай Минский, Виктор Миролюбов, Михаил Новоселов, Петр Перцов, Василий Розанов, о. Сергий Соллертинский, архим. Сергий (Тихомиров), В. М. Скворцов, В. В. Успенский, Дмитрий Философов, о. Иоанн Янышев.
участники
Аквилонов Евгений Петрович о., Альбов Иоанн Феодорович о., Антонин Грановский, Антонов Николай Родионович о., Белявский Фотий Николаевич, Бородаевский Валерьян Валерьянович, Бриллиантов Александр Иванович, Волконский Сергей Михайлович, Гайдебуров Василий Павлович, Городцов Павел Дмитриевич о., Дернов Александр Александрович о., Доливо-Добровольский Александр Иосифович, Егоров Ефим Александрович, Егоров Иоанн Федорович, Иннокентий Усов, Каптерев Петр Федорович, Карташев Антон Владимирович, Киреев Александр Алексеевич, Колачев Владимир Яковлевич о., Кремлевский Петр Магистрианович о., Ламанский Владимир Иванович, Лебедев Алексей Сергеевич о., Левашев Павел Никонович о., Лепорский Петр Иванович о., Лисицин Михаил о., Макшеева Наталья Алексеевна, Меньшиков Михаил Осипович, Мережковский Дмитрий Сергеевич, Мефодий (Великанов) о. Милютин Юрий Николаевич, Минский Николай Максимович, Миролюбов Виктор Сергеевич, Михаил (Семенов), Налимов Тимофей Александрович, Новоселов Михаил Александрович, Протейкинский Виктор Петрович, Розанов Василий Васильевич, Романов Иван Федорович, Ругин Иван Дмитриевич, Рункевич Степан Григорьевич, Сергий (Страгородский), Соллертинский Сергей Александрович, Сопоцко Михаил, Сыромятников Сергей Николаевич, Тернавцев Валентин Александрович, Тихомиров Гавриил Вениаминович, Успенский Василий Васильевич, Успенский Владимир Васильевич, Ухтомский Эспер Эсперович, Филевский Иоанн Иоаннович, Философов Дмитрий Владимирович, Фурнье Павел Петрович, Щербов Иван Павлович, Якшич Димитрий Николаевич, Янышев Иоанн Леонтьевич, Ясевич-Бородаевская Варвара Ивановна.
патологическая речь
Участники религиозно-философских собраний показали себя как мастера и теоретики патологической речи.
- теория патологической речи
Теперь замечу о неточности выражений. Употреблять в этой области, где все ново, точные слова — невозможно… Привыкните к небогословским выражениям. Богословам надо признавать и чужой язык. Надо обращать внимание на сущность[3].
темы
Россия остается теперь сама с собою, лицом к лицу с фактом духовного упадка и экономического разорения своего народа. Пугающая нагота этого факта, общая беспомощность и недоумение перед ним увеличиваются тем, что ждать нового воодушевления гражданского творчества, по-видимому, больше неоткуда[3].
- диакония (социальное христианство)
Благодать диаконства была общественным служением во внутренних экономических отношениях общин… Я утверждаю, что в мистическом содержании дара диаконства скрыто служение, сильное не человеческим умом, Духом Божиим, потрудиться в разрешении вопроса о собственности, имуществе, — вопроса неразрешимого силами просто человеческого разума, ибо приходится бороться с вечным страхом людей пред жизнью[3].
мыслеформы
- У Святых отцов нет
В факте спасения, кроме этих двух тайн о Боге и Христе, заключается еще и третья тайна - о человеке. Эта религиозная тайна о человеке деятельностью вселенских соборов раскрыта не была. Для того не было условий главным образом в тогдашней государственной жизни, в понимании ее нравственных и социальных задач.
Я сошлюсь на покойного профессора Болотова, ученейшего из наших богословов. Он прямо говорит, что в догматическом учении церкви до ее разделения на Восточную и Западную раскрыта была теология и Христология, антропология же осталась нераскрытою и составляет великую задачу будущего. Все нерешенное в учении церкви Болотов ясно возвел к одному центральному вопросу[3].
Вселенские соборы не были похожи на наши религиозно-философские собрания. Там не возражали, не приводили доказательств[3].— о. Аполлон Темномеров
- троичность, триадность
Мы знаем, что закон триадности заключается не в одном христианстве. Еще ранее христианства различные религии и философские системы подходили к этому закону — неизбежного, тройственного мышления о всем существующем. Думаю, это можно найти еще у греков. У Платона ясно высказана триадность, тройственность нашего мышления. Замечательно, что новые философы также вернулись к этому. Самый глубокий метафизик, Гегель, пришел к такой триадности, тройственному мышлению. Иначе нельзя ни о чем думать, как Троицей, так сказать — троясь... Он (Розанов. - Ред.) должен принять одновременно и во всей полноте все три Ипостаси, все три великих Принципа (тезис, антитез и синтез), ибо жизнь проходит по этому троичному закону; положение, противоположение и сочетание. Только так все движется[3].
Это незыблемо, это как аксиома математики; хотя это уже и сверхматематика, но от этого не менее, а более твердо, чем математика: три = одному. Тут даже такой ум, как Гете, споткнулся и говорит: я не могу поверить, что три равно одному[3].
мифы
Интеллигенция и Церковь, разумеем здесь Церковь не мистическую, а историческую, — суть две противоположные, ведущие и подвизающиеся в учительстве силы. Обе они призваны в конце концов делать одно и то же дело. В настоящее же время обе эти силы находятся между собою в глубоком разладе, но отношение между ними есть не только отношение веры к неверию, истины ко лжи. Эта противоположность русской жизни является, быть может, самою центральною и трудно разрешимою, ибо она находит свои опоры в противоречиях мирового, а не только русского порядка[3].
Разрыв между Церковью и интеллигенцией… несомненный факт. С ним нужно считаться, а не уклоняться от его оценки[3].
Наступает пора не только словом в учении, но и делом показать, что в Церкви заключается не один лишь загробный идеал… Это и будет началом религиозно-общественного возрождения России. Здесь, обновившись в нравственном существе своем, русская интеллигенция найдет новую жизнь, новые цели и, наконец, дело, которого безуспешно искала с самого своего возникновения[3].
В сфере психологического откровения, возможен, во-первых, прогресс частных лиц, и затем прогресс всей церкви.[3]— о. Владимир Колачев
штампы
Должно ли считать учение церкви завершенным? Нельзя не вспомнить по поводу этого вопроса одно важное сочинение русского богослова, покойного проф. Болотова «Thesen iiber das Filioque», напечатанное в старокатолическом журнале «Revue intemationale de Theologie». Эта статья довольно краткая, но в высшей степени глубокая по содержанию; это — перл богословской литературы. Проф. Болотов доказывает в ней, что в науке богословской, в догматическом учении, нужно различать догматы, теологумены и частные богословские мнения. Число догматов не может увеличиваться, как увеличивалось в католической церкви. Но догматическое учение развивалось, развивается и будет развиваться в форме теологуменов и частных богословских мнений. К сожалению, в нашей православной богословской литературе это развитие идет медленно и слабо[3].— о. Димитрий Якшич
Догматическое развитие несомненно возможно… Осталась невыясненной сторона, довольно существенная, а именно: в каком сознании происходит это преуспеяние — в сознании частных лиц или в сознании вселенской церкви?[3]— о. Владимир Колачев
ругательные слова
В то время, когда христианство трагически разделено на враждующие исповедания, стоит в противоречии с государством, с культурой, — нам говорят, что в учении церкви все завершено. Это одна из самых несчастных ошибок нашего школьного богословствования, схоластического, нисколько не связанного с внутреннею жизнью церкви, а обслуживающего православное вероисповедание всего лишь рационалистическими методами мысли[3].
Проповедники Русской Церкви наставлены в вере в большинстве односторонне, часто ложно воодушевлены, мало знают и еще меньше понимают всю значительность мистической и пророчественной стороны христианства. Но самое главное, они в христианстве видят и понимают один только загробный идеал, оставляя земную сторону жизни, весь круг общественных отношений пустым, без воплощения истины. Эта односторонность и мешает им стать «ловцами человеков» наших дней[3].
Историческое христианство, вплоть до XX века, сосредоточивало все свое внимание лишь на аскетической стороне учения Христова, на служении Богу, пренебрегши в своей односторонности тем Божиим миром, часть которого - работающие в поте лица своего ближние[3].— Дмитрий Философов
Надо помнить, что христианство - религия не спиритуалистическая[3].
По самой концепции христианства, которая унаследована от старых схоластиков и была поддержана в свое время гегелианской философией, христианство у нас трактуется как истина, как учение, то есть система истин, принесенных с неба Христом для нашего спасения[3].— о. Владимир Колачев
О. Владимир Колачев предлагает «согласиться определять христианство не как систему отвлеченных истин, а как новую благодатную жизнь, принесенную на землю Христом, причем средой является церковь»[3].
Когда в настоящее время говорят о неподвижности догмата, мне кажется, многие имеют в виду не истины, которые даны в Евангелии и о которых говорится в других священных книгах, но школьное богословие. В догматических системах, в катехизисе, догмат является в отвлеченной форме, которая мало говорит, а иногда ничего не говорит ни сердцу, ни воле[3].— Иван Щербов
По отношению к нравственному завету вся церковь как бы обреталась в монофизитской ереси. В действительности миряне и монахи шли двумя разными путями, равноценными, может быть, разнобожественными, но незнание этой тайны («двойственности» Евангельского учения. - Ред.) приводило к тому, что мирской идеал ставился ниже монашеского, обесценивался, вследствие чего страдала святость жизни: целая сторона жизни оставалась без освящения, будучи лишь терпимой[3].
символы
лозунги
Наступает время открыть сокровенную в христианстве правду о земле - учение и проповедь о христианском государстве[3].
Русская «церковь в параличе с Петра Великого. Страшное время»[3].
Достоевский сказал, что церковь русская в параличе со времени Петра Великого. Если бы даже это и было верно в каком-либо отношении, то в параличе не только духовные, но и миряне, которые не живут настоящею христианскою жизнью, со Христом и во Христе[3].— о. Иоанн Егоров
приемы патологической речи
Церковь всегда остается равной самой себе. В первые ли моменты христианства проповедовался факт спасения во Христе или на VII вселенском соборе — все равно: сознание церкви равно самому себе.[3]— о. Владимир Колачев
цитаты
Для нас богословская наука не последний авторитет, не безапелляционная инстанция. Если она мешает идти ко Христу, то мы признаем, что ее надо разрушить, не оставить камня на камне.
В наших врачах, курсистках, студентах, шедших в голодный год на служение ближнему, была бессознательная «религиозность», поскольку верны они были истинной любви к «земле». Но «религиозность» — не религия. Вера в Бога была подменена у них верой в прогресс, цивилизацию, в категорический императив. И вот на наших глазах сознание общества выросло, и старые идеалы перестали его удовлетворять. Тщету их наглядно показали Достоевский и Ницше, чтобы не говорить о духовных писателях. Во имя любви к ближнему без любви к Богу не может быть истинного делания на земле. Без Бога не может быть настоящей культуры, охватывающей всю полноту бытия человечества… Церковь, в противоположность интеллигентному обществу, поняла и приняла сознательно лишь первую половину заповеди: «Возлюби Господа Бога Твоего всем сердцем твоим и всею душою твоею». И не вместив второй, она стала отрицать ее, довела свою любовь к Богу, свое служение Ему — до ненависти к миру, до презрения к культуре. Историческое христианство, вплоть до XX в., сосредоточивало все свое внимание лишь на аскетической стороне учения Христова, на служении Богу, пренебрегши в своей односторонности тем Божиим миром, часть которого — работающие в поте лица ближние.— Дмитрий Философов
источники
- Записки Петербургских религиозно-философских собраний (1902-1903 гг.). — СПб.: АО типографского дела, 1906. — 531 с.
- Иоанн Кронштадтский, св. О старом и новом пути спасения // Миссионерское обозрение. — 1903. — № 5. — С. 690-692.
- Записки петербургских Религиозно-философских собраний (1901-1903 гг.) / Общ. ред. С. М. Половинкин. — М.: Республика, 2005. — 543 с. — 1 500 экз. — ISBN 5-250-01867-X.
- Половинкин С. М. На изломе веков. Религиозно-философские собрания в Санкт-Петербурге в 1901-1903 гг. // Россия XXI. — 2001. — № 6.
- Флоровский, Георгий о. Пути русского богословия. — Вильнюс, 1991.
- Cunningham James W. A vanquished hope, the movement for church renewal in Russia, 1905-1906. — Crestwood, N.Y.: St. Vladimir's Seminary Press, 1981.
Сноски
- ↑ В изложении И. В. Воронцовой: «сакральное рождение новой Церкви с новым религиозным единством - социальным» ( Воронцова И. В. Русская религиозно-философская мысль в начале XX века. — М.: ПСТГУ, 2008. — С. 31.).
- ↑ Воронцова И. В. Русская религиозно-философская мысль в начале XX века. — М.: ПСТГУ, 2008. — С. 30.
- ↑ 3,00 3,01 3,02 3,03 3,04 3,05 3,06 3,07 3,08 3,09 3,10 3,11 3,12 3,13 3,14 3,15 3,16 3,17 3,18 3,19 3,20 3,21 3,22 3,23 3,24 3,25 Записки петербургских Религиозно-философских собраний (1901-1903 гг.) / Общ. ред. С. М. Половинкин. — М.: Республика, 2005. — 543 с. — 1 500 экз. — ISBN 5-250-01867-X.
