Зинон (Теодор)/Патологическая речь
О. Зинон (Теодор) уверенно владеет жанрами и приемами устной и частной патологической речи. Он также излагает свою зачаточную теорию коммуникации:
Обилие всевозможной информации в современном мире буквально захлестнуло человека, оно вызвало безразличное, легкомысленное отношение к слову. Слову, как устному, так и печатному, теперь мало доверяют. Поэтому самым мощным, самым убедительным становится голос иконы[1].
И я все простосердечно думал, что сегодня, при увядании слова, при умирании искусства слышания Евангелия и дара проповеди, особенно обостряется значение изобразительного наставничества, возрастает сила образа[2].
Его высказывания дошли до нас в пересказе единомысленных с ним лиц, прежде всего В. Я. Курбатова и о. Виктора (Мамонтова).
В устной речи противоречия мало заметны, и лишь в печати видно, что о. Зинон (Теодор) систематически говорит взаимоисключающие вещи. О. Зинон сам это отмечает:
Стыдно вспомнить, что я с год назад нес тут одному корреспонденту о совместном причастии с католиками. Вот так наговоришь, а потом Господь и ткнет носом — думай своей головой, не живи чужим умом. Стыдно![2]
Икона не должна храниться в музеях, ее следует вернуть храму[1], но «древние иконы не могут находиться в храме»[1].
Если сейчас все пение в храме заменить чтением (от этого богослужение нисколько не пострадает), многие поймут, что они приходят в храм не для молитвы[1].
Единообразие недопустимо, но необходимо: «Сейчас на приходах службу сокращают каждый, как хочет. А гораздо разумнее было бы привести все к единообразию»[3].
- Русификация богослужения недопустима
Оптинские старцы читали «Добротолюбие» только в церковнославянском переводе преподобного Паисия Величковского; и святителя Феофана Затворника даже порицали за то, что он перевел его на русский язык. Они усматривали в этом переводе очень много неточностей. В студенческие годы я часто замечал, что когда с шумной улицы входишь в храм и еще не уловил, что читают или поют, — сам ритм, интонации, сама мелодия церковнославянского языка уже настраивают на молитву. Современный русский язык очень засорен, он более пригоден для общения на бытовом уровне, но весьма мало для церковной молитвы[1].
С переводом Богослужения на русский язык оно нисколько понятнее не станет, а, наоборот, очень многое утратит: станут понятнее отдельные слова, но сам дух понятнее от этого не сделается. В этом легко убедиться, опять-таки, на примере псалмов: большая ясность отдельных слов не делает более ясным пророческий смысл[1].
Многие священнослужители убеждены, что каноническая икона простому народу трудна для восприятия, и лучше ее заменить живописной. Но я уверен, что для большинства не менее непонятны стихиры, ирмосы и сам богослужебный язык, уж не говоря о структуре Богослужения, однако, едва ли кому-то придет в голову мысль применительно к духовной малообразованности современного народа упростить все для того, чтобы сделать удобопонятным[1].
- Русификация необходима
В грядущем, очевидно, эта проблема будет обсуждаться все острее, и вопрос о переводе рано или поздно все равно встанет. Во всяком случае, «подвижные» части службы (стихиры, паремии, каноны), вероятно, переводить придется, если мы хотим, чтобы их не «отбывали», а молитвенно понимали. По-русски же надо будет читать «Апостол» и Евангелие, чтобы они не казались «памятником», а говорили прямо сердцу и уму современного православного человека[1].
Много придется на ходу поправлять. Многие переводы подстрочны и, если мы хотим быть понятными, надо хоть порядок слов порой менять. Евангелие, возможно, надо сначала читать по-славянски, потом сразу по-русски — прямо с амвона, тогда и славянский усвоится скорее[1].
- экуменизм плох и хорош
- Экуменизм, в принципе, - явление положительное, нужное и полезное. Но я против экуменических контактов в таком виде, в каком они сейчас у нас совершаются. Они мало что дают, ибо все вместо серьезного диалога ограничивается, как правило, мало относящимися к делу разговорами[1].
- пресуществление
О. Зинон предостерегает от «невольного „латинства“ — хоть в термине „пресуществление“ вместо „преложения“»[2], но сам его употребляет:
Можно и мастером быть, а выйдет только вино и хлеб без пресуществления. И полнота знания тут важна, но и не обязательно непременна, потому что священник-то может служить и не шибко умный, а Тело-то и Кровь у него все-таки пресуществляются никак не ниже того, как они пресуществлялись у отца Павла Флоренского или у патриарха Тихона, потому что действуют не они, а Христос[2].
темы
- В широком смысле слова художником быть обязан каждый христианин. Дар творчества выделяет человека из всех живых существ, ставит его даже выше ангела[1].
- Икона рождается из живого опыта Неба, из Литургии[1].
- Своими корнями икона уходит в евхаристический опыт Церкви, неразрывно связана с ним, как и вообще с уровнем церковной жизни[1].
мыслеформы
- На богословие и религиозное искусство в синодальный период оказывалось сильнейшее давление светской властью. В 1917—1918 гг. патриаршество восстанавливается, однако, все недостатки, вывихи церковной жизни сохранились по сей день. Содержание ее во многом осталось синодальным[1].
- Восстанавливаются те же синодальные формы церковной жизни, которые исторически себя не оправдали и привели к катастрофе 1917 года[1].
мифы
- Церковное возрождение[1].
- И если говорить о литургическом возрождении, то, в первую очередь, - о необходимости устранения тех искажений, которые мы внесли в нашу церковную жизнь, и которые только мы сами можем устранить и исправить[1].
- На возрождение церковной жизни можно надеяться, если приходы станут настоящими общинами, потому что приход и община - это совсем не одно и то же[3].
- Церковное искусство возродится, если произойдет какая-то встряска, которая всех приведет в чувство[1].
- Только через возрождение общины можно по-настоящему решать и проблемы нравственности, и многие социальные проблемы[1].
- Возрастание в духе, самосовершенствование не есть какая-то специализация человеческой деятельности, как у нас, к сожалению, принято думать. Оно возможно для всех без исключения[1].
- Общины в полном смысле этого слова у нас нет, и наша церковная жизнь индивидуализировалась, стала делом сугубо личным[1].
- Что община и приход — понятия не тождественные, очень полно сказано в книге о. Николая Афанасьева «Церковь Духа Святого». Собственно, Церковь — это и есть община, то есть — местная Церковь, в которой обитает вся полнота Вселенской Церкви[1].
- Мы потеряли простую общину. Загляните в любой приход — там человека три едины, а остальные кто куда. Какая это община? Какая это вера?[2]
- Хотим мы живой нашу церковь сохранить, нам придется посмотреть на нее молодыми глазами[1].
штампы
- О церкви и соборности много и с большим чувством говорили славянофилы, особенно Хомяков. Он определяет Церковь не как общество верующих (это употребляют все наши катехизисы), а как единую благодать Святого Духа, живущую во многих личностях. Это очень верно. Принцип соборности является отличительной чертой Церкви[1].
- Иконописание — творчество соборное, то есть творчество Церкви[1].
- Искусство Церкви - соборное искусство, а не искусство конкретного лица[1].
- Соборное сознание Церкви[1].
- Упадок искусства начинается сразу, как только происходит упадок религиозного сознания[1].
- целостное мировоззрение
- Реформы Петра дали ложное направление развитию страны, так как переориентировка с целостного мировоззрения России на западный рационализм была насильственной[1].
Выражаясь современным языком, Бог шел на риск, создавая человека[1].
- Суть греха Адама в том, что он перестал жаждать Бога, как источника жизни. В этом была его трагедия[1].
- Если кто хочет достичь вершин церковного искусства, должен пройти определенный путь, чтобы сам мог изрекать миру новые слова[1].
ругательные слова
- Нарушения в иерархической жизни, влияние схоластического богословия привели к тому, что икона часто превращалась в картину на религиозный сюжет, и почитание ее переставало быть в подлинном смысле православным[1].
- Мы превратили христианство не знаю во что. Почти ошибочно зовем его религией, тогда как еще отец Александр Шмеман сказал, что христианство — это конец религии[2].
- Сейчас наступает время, когда речь будет идти о том, быть или не быть христианству, а не православию - русскому или греческому, когда всякая изоляция будет равносильна самоубийству[3].
афоризмы
«Красота спасет мир» — сказано у Достоевского, потому что сам человек спасти мир не может. Красота — понятие отвлеченное: одному нравится одно, другому — другое. Но Достоевский, я думаю, имел в виду красоту как одно из имен Божиих или как богоподобие[1].
- Ад — это невозможность любить
- Пламень несжигающий, по учению отцов церкви, тоже прежде всего лишение Божией любви. Ад — это «другие», как у Сартра, ад — это невозможность любить[2].
- Русь была крещена, но не просвещена
- Вот и Лесков писал, что наш народ крещен, но не просвещен[2].
лозунг
- Вперед, к Отцам
- Нет, прав, прав Флоровский — теперь надо только к отцам и к отцам — это всегда вперед[2].
- Нет, надо расчищать источники. Ведь это то же, что Г. Флоровский говорил: надо к отцам, а к отцам — это всегда вперед[2].
- «В главном — единство, во второстепенном — свобода, во всем — любовь» — это блаженный Августин. Вот правило[2].
приемы патологической речи
- Очень важно, чтобы Причащение стало делом всеобщей общины[1].
патологический словарный запас
Возродиться, Возрождение, Восточные церкви, Духовная реальность, Изоляция, Иконописный канон, Индивидуализироваться, Община, Разделять, Риск, Соборное сознание, Соборное творчество, Соборность, Соборный, Схоластический, Схоластическое богословие, Трагически
источники
Сноски
- ↑ 1,00 1,01 1,02 1,03 1,04 1,05 1,06 1,07 1,08 1,09 1,10 1,11 1,12 1,13 1,14 1,15 1,16 1,17 1,18 1,19 1,20 1,21 1,22 1,23 1,24 1,25 1,26 1,27 1,28 1,29 1,30 1,31 1,32 1,33 1,34 Зинон (Теодор), о. Беседы иконописца / Сост. И. В. Спивак. Предисл. В. Я. Курбатова. — Новгород: Русская провинция, 1993. — 64 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-87266-009-X.
- ↑ 2,00 2,01 2,02 2,03 2,04 2,05 2,06 2,07 2,08 2,09 2,10 Курбатов В. Я. Батюшки мои. «Вниду в дом Твой». — Псков: Дом печати ГППО, 2013. — 352 с. — 3 000 экз. — ISBN 978-5-94542-296-4.
- ↑ 3,0 3,1 3,2 Зинон (Теодор), о. Беседы иконописца. — Рига: Фонд имени о. Александра Меня, 1997.