Соловьев Владимир Сергеевич/Сочинения/Чтения о богочеловечестве

Материал из Два града
Перейти к: навигация, поиск

(1878) - 12 чтений Владимира Соловьева в аудитории музея Прикладных знаний в Москве.

история

Владимир Соловьев огласил 12 чтений о богочеловечестве в аудитории музея Прикладных знаний с 29 января по 24 марта 1878.

«Чтения о богочеловечестве» были впервые опубликованы частично по записи на слух Г. Соболевым в «Церковном вестнике» (4 февраля – 8 апреля 1878). Затем авторизованную версию «Чтений» напечатало «Православное обозрение» (март 1878 – сентябрь 1880). В 1881 опубликован отдельный оттиск: Москва, Катков.

основные темы

В «Чтениях» впервые после Александра Бухарева (бывший архимандрит Феодор) заявлено своеобразное холистическое учение о Боговоплощении, которое необходимо требовало спасения всего человеческого, и даже всего материального и духовного мира, как целого. При этом спасение, понимаемое весьма неортодоксально, должно быть даровано людям независимо от веры во Христа и принадлежности к Православной Церкви, а предметам одушевленным или неодушевленным – независимо от их принадлежности к роду человеческому.

всеединство

В духе философии Спинозы Владимир Соловьев исходит из непосредственного совпадения действительности с миром Божиим, то есть с Богом. Он допускает единственное, и метафизически бессмысленное, уточнение – со всей реальностью: «Реальность всего, всеобщая или всецелая реальность, есть реальность Того, Кто есть все,- реальность Божия»[1]. И обратно: «Все в положительном смысле или единство всех составляет собственное содержание, предмет или объективную сущность Бога» [2]. Отношения между Богом и миром объявляются эквивалентными: Бог – это весь мир, а весь мир есть Бог.

Таким образом, Богопочитание отменяется во имя имманентного процесса слияния мира в природное единство, поскольку, для Владимира Соловьева, Безусловное Начало (то есть Бог) «есть ничто, так как оно не есть что-нибудь, не есть какое-нибудь определенное, ограниченное бытие или существо наряду с другими существами,- так как оно выше всякого определения, так как оно свободно от всего» [3]. Как мы видим, это признание свободы Божества от всяких определений не мешает Владимиру Соловьеву определять Бога как «ничто».

Природное единство мира принимается за основание и одновременно полагается в качестве цели, что является теоретическим преступлением — псевдологией: «Религия есть воссоединение человека и мира с безусловным и всецелым началом… Воссоединение, или религия, состоит в приведении всех стихий человеческого бытия, всех частных начал и сил человечества в правильное отношение к безусловному центральному началу, а через него и в нем к правильному согласному отношению их между собою» [4].

Или даже так: «Вера в себя, вера в человеческую личность есть вместе с тем вера в Бога, ибо Божество принадлежит человеку и Богу, с той разницей, что Богу принадлежит оно в вечной действительности, а человеком только достигается, только получается, в данном же состоянии есть только возможность, только стремление» [5]. Для Владимира Соловьева, Божество есть действительное и наличное всеединство, а человек может слиться со всеединством (capax Dei), и в этом различие между Богом и человеком. Христианам предлагается поверить в потенциальную и осуществляемую в ходе исторического прогресса всецелостность человека с миром земным и Божественным.

«зло» как разделение

Поэтому в нравственном плане нет никакого зла и лжи, кроме разделения: «Это-то ненормальное отношение ко всему, это исключительное самоутверждение или эгоизм, всесильный в практической жизни, хотя бы и отвергаемый в теории, это противопоставление себя всем другим и практическое отрицание этих других – и является коренным злом нашей природы» [6].

Согласно гностической схеме Владимира Соловьева, это зло происходит из Божественного предвечного всеединства, которое несло в себе семена раздора: «Первоначальное происхождение зла может иметь место лишь в области вечного доприродного мира» [7]. Владимир Соловьев предлагает чисто мифологическое описание распада доприродного всеединства: «С обособлением же мировой души, когда она, возбуждая в себе свою особенную волю, тем самым отделяется ото всего,- частные элементы всемирного организма теряют в ней свою общую связь и, предоставленные самим себе, обрекаются на разрозненное эгоистическое существование, корень которого есть зло, а плод – страдание. Таким образом, вся тварь подвергается суете и рабству тления не добровольно, а по воле подвергнувшего ее, то есть мировой души как единого свободного начала природной жизни» [8].

созидание Царства Божия на земле

Сейчас же мы все находимся внутри исторического процесса воссоздания Царства Божия, в котором «ни один из моментов религиозного процесса не может быть сам по себе ложью или заблуждением» [9]. Поэтому всякая религия, сколь угодно нелепая и чудовищная, содержит в себе якобы начало всеединства. Религия есть стремление к всецелому природному бытию, и поэтому должна сама быть частью всецелого, то есть не иметь в себе никаких материальных разделений или догматических отдельных положений.

То есть, конечно, эти «моменты религиозного процесса» на деле были отдельными, противоречат друг другу и друг с другом совершенно несовместимы. Этот исторический факт Владимир Соловьев не отрицает, но требует сегодня отрицать эту их отдельность во имя служения примирения. «В развитии религии ложь и заблуждение заключаются не в содержании (выд. нами.- Ред) какой бы то ни было из ступеней этого развития, а в исключительном утверждении одной из них и в отрицании ради и во имя ее всех других. Иными словами, ложь и заблуждение являются в бессильном стремлении задержать и остановить религиозный процесс» [10].

Согласно Владимиру Соловьеву, мы должны признавать экуменическое единство всех религий независимо от их содержания, и единственным преступлением в области религии может быть исключительное утверждение одной из религий и в отрицании ради и во имя нее всех других. Любопытно, но для Владимира Соловьева существенно именно декларативное признание единства вер, которого, как он признает, в действительности никогда не было и еще нет, и которое наступит лишь в Царстве Божием, где вообще всё сольется со всем.

Поэтому на практике, и даже, скорее, в политике, «религиозное начало является как единственно действительное осуществление свободы, равенства и братства» [11]. В политическом плане Владимир Соловьев настаивает на недопустимости всякого разделения и насилия: «Если в Христианстве Бог признается как любовь, разум и свободный дух, то этим исключается всякое насилие и рабство» [12]. Эта чисто словесная декларация либерализма объявляется общеобязательной для христиан, их прямым религиозным долгом. Отсюда следует и то, что в это всеединство и в эту заповедь о братстве включены все, кроме православных христиан, «бессильно стремящихся задержать и остановить религиозный процесс» [13].

Здесь наблюдается сомнительная диалектика, которая легла, например, в основу мирологии: с одной стороны, религиозное начало есть часть объективного и неизбежного процесса примирения, а с другой, оно служит безразличному слиянию всего природного мира во всеединство. Это позволяет утверждать, что религиозное духовное начало в учении Соловьева не уничтожается. Однако на деле перед религией ставятся такие цели, которые ведут к ее растворению в природном монолите. Проверка истинности миротворческих намерений последователей Владимира Соловьева наступает в отношении людей имеющих отдельные убеждения, например, православные. Они, согласно диалектике Владимира Соловьева, не действуют в пользу всеединства, и, следовательно, к ним не относится заповедь о свободе, равенстве и братстве.

С точки зрения Владимира Соловьева, «двух одинаково самостоятельных, двух верховных начал в жизни человека очевидно быть не может» [14]. Отсюда делается вывод не о необходимости для христианина отречься от мира. Напротив, Владимир Соловьев объявляет Христианскую государственность несовершенной сравнительно с целями Христианской Церкви, и поэтому требует, чтобы государство было превзойдено. То есть он рассматривает все с точки зрения всеединства и поэтому осуждает государство как несовершенную Церковь. В дальнейшем это утверждение можно оборачивать как угодно: в пользу теократии или в пользу служения государству не за страх, а за совесть, - но так и не встать на собственно христианскую точку зрения.

Действие человека признается Владимиром Соловьевым одинаково религиозным, что бы он и в какой бы сфере ни делал – это все деятельность в поле всеединства, то есть жизни Божественной. Так религия растворяется во множестве временных мирских попечений, то есть в многоделании.

отрицание личности

Владимир Соловьев признает самоценность личности, поскольку в духе герметизма признает душу – частицей Божества, то есть всеединства. Для него «личность человеческая имеет безусловное значение. Человеческая личность только потому может свободно, изнутри соединяться с Божественным началом, что она сама в известном смысле божественна, или точнее – причастна Божеству» [15]. Однако трудно оценить, насколько велико это безусловное значение личности.

Владимир Соловьев уточняет, что для него вообще всё безразлично причастно Божеству, и поэтому «существа не имеют подлинного бытия в своей отдельности или в безусловном обособлении» [16]. Он говорит: «Множественность существ не есть множественность безусловно отдельных единиц, а лишь множественность элементов одной органической системы, обусловленной существенным единством их общего начала» [17]. Более того, Владимир Соловьев вообще отрицает личное самосознание: «"Я", как только акт самосознания, лишено само по себе всякого содержания, есть только светлая точка в смутном потоке психических состояний» [18]. То есть он не только не признает никакого отдельного значения личности, но и отрицает ее самое.

Эту же диалектику мы встречаем в марксизме, мирологии, и вообще во всех учениях, признающих монистическую тотальность мира. С одной стороны, личность имеет безусловное значение (какое?), а с другой – ее просто не существует, а существует в подлинном смысле слова только класс, коллектив, община, человечество. Согласен с этим и Владимир Соловьев, для которого всякого рода коллективы и общности суть образы единственной истины, то есть всеединства.

опытное познание

В отношении методики Владимира Соловьевым предлагается лишь опытное феноменалистское познание, то есть деятельное участие в делах мира: «Разум вообще по существу своему не есть орган для познавания какой бы то ни было фактической действительности. Всякая фактическая действительность, очевидно, познается только действительным опытом» [19]. Отметим последовательность во взглядах Владимира Соловьева: если личность не существует, то и разум ничего не познает.

учение о Боговоплощении

Боговоплощение признается Владимиром Соловьевым в качестве этапа достижения всеединства, при этом Христос соединяется с (потенциальным) всецелым человечеством – Софией. «Если в Божественном Существе – в Христе первое, или производящее, единство есть собственно Божество – Бог как действующая сила, или Логос, и если, таким образом, в этом первом единстве мы имеем Христа как собственное Божественное Существо, то второе, произведенное единство, которому мы дали мистическое имя Софии, есть начало человечества, есть идеальный или нормальный человек. И Христос, в этом единстве причастный человеческому началу, есть человек, или, по выражению Священного Писания, второй Адам» [20].

Развивая эту свою гностическую антихристианскую мысль, Владимир Соловьев приходит к мысли, что Христос – не Личность: «Что же это за идеальный человек?.. это есть универсальное и вместе с тем индивидуальное существо, заключающее в себе все эти особи действительно. Каждый из нас, каждое человеческое существо существенно и действительно коренится и участвует в универсальном или абсолютном человеке» [21]. «Как под первым Адамом, натуральным, разумеется не отдельное только лицо наряду с другими лицами, а всеединая личность, заключающая в себе все природное человечество, так и второй Адам не есть только это индивидуальное Существо, но вместе с тем и универсальное, обнимающее собою все возрожденное, духовное человечество» [22].

Из гностического учения о том, что «каждое человеческое существо существенно и действительно коренится и участвует» во Христе [23], а Христос понимается при этом как индивидуальное и универсальное существо, следует ряд закономерных выводов.

Боговоплощение утрачивает религиозное значение и становится частью исторического процесса, одним из многих этапов развития всеединства. В этом смысле для Владимира Соловьева Боговоплощение отнюдь не чудесно, не сверхъестественно (поскольку ничего сверхъестественного внутри всеединства быть не может):

«Воплощение Божества не есть что-нибудь чудесное в собственном смысле, то есть не есть нечто чуждое общему порядку бытия, а, напротив, существенно связано со всей историей мира и человечества, есть нечто подготовляемое и логически следующее из этой истории. Воплощается в Иисусе не трансцендентный Бог, не абсолютная в себе замкнутая полнота бытия (что было бы невозможно), а воплощается Бог-Слово, то есть проявляющееся во вне, действующее на периферии бытия начало, и его личное воплощение в индивидуальном человеке есть лишь последнее звено длинного ряда других воплощений, физических и исторических.- это явление Бога во плоти человеческой есть лишь более полная, совершенная теофания в ряду других неполных подготовительных и преобразовательных теофаний» [24].

Владимир Соловьев приходит к заключению о том, что «воплощение Божества не только возможно, но и существенно входит в общий план мироздания» [25]. Тем самым он совершенно выходит за пределы Христианства, и предлагает свой вариант гностической веры, которая ничем не отличается от господствующего в мире неверия и нечестия.

источники

  • Половинкин Сергей. Вл. Соловьев и Л. М. Лопатин: еще один пример дружбы-вражды // Владимир Соловьев и культура Серебряного века. Ред. А. А. Тахо-Годи. М.: Наука, 2005
  • Помазанский Михаил о. Догмат Халкидонского Собора и его истолкование в религиозной философии Вл. С. Соловьева и его школы // Православный путь, 1951
  • Соловьев В. С. Чтения о Богочеловечестве // Сочинения в 2-х томах. М.: Правда, 1989. Т. 2


Сноски


  1. Соловьев В. С. Чтения о Богочеловечестве // Сочинения в 2-х томах. М.: Правда, 1989. Т. 2. С. 14
  2. Там же. С. 80
  3. Там же. С. 47
  4. Там же. С. 14
  5. Там же. С. 26
  6. Там же. С. 122
  7. Там же. С. 126
  8. Там же. С. 133
  9. Там же. С. 37
  10. Там же. С. 37
  11. Там же. С. 14
  12. Там же. С. 19
  13. Там же. С. 37
  14. Там же. С. 18
  15. Там же. С. 20
  16. Там же. С. 59
  17. Там же. С. 59
  18. Там же. С. 116
  19. Там же. С. 112
  20. Там же. С. 113
  21. Там же. С. 118
  22. Там же. С. 152
  23. Там же. С. 118
  24. Там же. С. 154
  25. Там же. С. 154