Сущность
единое, сущее, мера.
определение
Сущность — то же, что сущее: «Вопрос о том, что такое сущее, - это вопрос о том, что такое сущность»[1].
«И здесь [в мире чувственно воспринимаемого], и там, [в мире идей], сущность означает одно и то же. Иначе какой еще смысл имеет утверждение, что есть что-то помимо окружающих нас вещей - единое во многом?»[1].
Сущность не то, что сказывается о субстрате, но о чем сказывается все остальное.
первые сущности и вторые сущности
Первые сущности - индивиды. Вторые сущности - роды и виды.
«Всякая сущность, надо полагать, означает определенное нечто. Что касается первых сущностей, то бесспорно и истинно, что каждая из них означает определенное нечто. То, что она выражает, есть нечто единичное и одно по числу»[2].
- первые сущности
«Сущностями называются прежде всего первые сущности, потому что для всего остального они подлежащие и все остальное сказывается о них или находится в них»[2].
- вторые сущности
«Скорее они [вторые сущности] означают некоторое качество, ведь в отличие от первых сущностей подлежащее здесь не нечто одно: о многих говорится, что они люди и живые существа. Однако вторые сущности означают не просто какое-то качество, как, [например], белое: ведь белое не означает ничего другого, кроме качества. Вид же и род определяют качество сущности: ведь они указывают, какова та или иная сущность»[2].
«Сущность, называемая так в самом основном, первичном и безусловном смысле, — это та, которая не говорится ни о каком подлежащем и не находится ни в каком подлежащем, как, например, отдельный человек или отдельная лошадь. А вторыми сущностями называются те, к которым как к видам принадлежат сущности, называемые так в первичном смысле, — и эти виды, и их роды; например, отдельный человек принадлежит к виду „человек“, а род для этого вида — „живое существо“. Поэтому о них говорят как о вторых сущностях, например „человек“ и „живое существо“»[2].
Аристотель перечисляет значения слова «сущность»:
- суть бытия вещи,
- общее,
- род,
- субстрат.
- суть бытия вещи
«Суть бытия каждой вещи означает то, что эта вещь есть сама по себе. Быть человеком - это не то, что быть образованным, ведь ты образован не в силу того, что ты - ты»[1].
- род
«Сущность каждой вещи [связана] с родом»[3].
- субстрат
«И суть бытия вещи, и общее, и род считают сущностью всякой вещи, и наряду с ними четвертое - субстрат; а субстрат - это то, о чем сказывается все остальное, в то время как сам он уже не сказывается о другом. Поэтому прежде всего надо точно определить его, ибо в наибольшей мере считается сущностью первый субстрат. А как такой субстрат в одном смысле обозначается материя, в другом - форма (morphe) и в третьем - то, что из них состоит. Под материей же я разумею, например, медь; под формой - очертание-образ (schema tes ideas); под тем, что состоит из обоих, - изваяние как целое. Так что если форма (eidos) первее материи и есть сущее в большей мере, она на том же основании первее и того, что состоит из того и другого.
Таким образом, мы сказали в общих чертах, что же такое сущность, а именно: она то, что не сказывается о субстрате, но о чем сказывается все остальное»[1].
«Что же касается сущностей, то их три: во-первых, материя, которая есть определенное нечто по внешней видимости (ибо то, что таково через соприкосновение, а не через сращенность, есть материя и субстрат); во-вторых, сущность (physis) — определенное нечто, во что [изменяется материя], или некоторое обладание; в-третьих, состоящая из обеих единичная сущность, например Сократ или Каллий»[1].
первое по определению, по познанию, по времени
«Сущность есть первое во всех смыслах: и по определению, и по познанию, и по времени. В самом деле, из других родов сущего ни один не может существовать отдельно, одна лишь сущность может. И по определению она первое, ибо в определении чего бы то ни было должно содержаться определение сущности. Точно так же мы полагаем, что мы знаем что бы то ни было больше всего тогда, когда знаем, что оно есть, что такое человек или огонь, в большей мере, чем если знаем его качество или количество или положение в пространстве»[1].
Сущность предшествует действиям[4].
- определение
«Определение бывает только у сущности»[1].
«Отдельная вещь не представляется чем-то отличным от своей сущности, и сутью бытия называется сущность отдельной вещи»[1].
«До сих пор действительно говорили о номинальных и каузальных, или реальных, определениях, но, насколько я знаю, только о реальных сущностях. Если же и говорили о номинальных сущностях, то имея в виду ложные и невозможные сущности, которые только кажутся сущностями, но в действительности не являются таковыми… Сущность есть на самом деле не что иное, как возможность того, что полагают. То, что считают возможным, выражается определением, но это определение только номинально, если оно не выражает в то же время возможности, так как в этом случае можно сомневаться, выражает ли данное определение нечто реальное, то есть возможное, пока опыт не придет нам на помощь и не покажет этой реальности a posteriori, если вещь действительно находится в мире. Этого достаточно при отсутствии основания, которое позволило бы познать реальность a priori, выяснив возможную причину или происхождение определяемой вещи. Таким образом, мы не вольны соединять идеи, как нам хочется; производимое нами сочетание должно оправдываться либо разумом, показывающим возможность его, либо опытом, показывающим его действительность, а, следовательно, также возможность. Для того чтобы лучше отличать сущность от определения, следует принять во внимание, что у вещи только одна сущность, но зато несколько определений ее, выражающих ту же самую сущность»[5].
сущность неизменна
«То, что имеет не случайное бытие, мы называем сущностью»[4].
«И свет не то, что ночь,.. хотя все они - твари, однако каждая созданная вещь по роду, в собственной сущности своей, какой сотворена, такой есть и пребывает»[6].
«Хотя старались они [волхвы] закрыть язвы Египта, однако же делали их только большими. И волхвы вразумляемы были сим, что не в силах они изменить природу вещей, хотя казалось им, что изменяют ее»[7].
сущность и сложность
«Тела истлевают и разрушаются, не потому что у всех их одна и та же сущность, но потому что они получили сложное естество. Понятие сложного и понятие сущности вообще различны»[4].
сущность есть мера
«Разделение сущности не бывает и у нас рождаемых друг от друга. В каждом, в рожденном и в родившем, мера сущности остается целой; ни в рождающем умаления, ни в рождаемом приращения не приемлет мера сущности»[8].
«В начале человеческое естество сотворил вместе со всем прочим Устроитель всего; и после того как приведен в бытие Адам, тогда уже узаконил людям рождение одного от другого, сказав: „плодитесь и размножайтесь“ (Быт. 1:28). Поэтому, так как Авель произошел рожденно, кто из здравомыслящих не скажет, что, по самому значению человеческого рождения, Адам произошел нерожденно? Но первый человек имел в себе всецелую меру человеческой сущности, и также и рожденный от него состоит в том же соотношении сущности. А если бы кроме нерожденной сущности была создана какая-нибудь другая рожденная, то не приличествовало бы обоим одно и то же соотношение сущности. Ибо у кого сущности разные, у тех и соотношение сущности не одно и то же. Поэтому, так как сущность Адама и Авеля означается одними и теми же отличительными свойствами; то по всей необходимости должно согласиться, что хотя сущность обоих одна, однакоже в одном и том же естестве видим то один, то другой. Ибо Адам и Авель, два человека, в рассуждении естества суть нечто единое, но по отличительным свойствам, усматриваемым в каждом из них, имеют неслитное между собой различие. Поэтому нельзя сказать в собственном смысле, будто бы Адам родил другую кроме себя сущность, но справедливее будет говорить, что Адам родил от себя другого себя, и в этом другом рождено вместе все то, что' есть в сущности родившего»[8].
«Существо разумное и смертное, способное к мышлению и познанию, называется человеком одинаково в Адаме и в Авеле, и нимало не изменяется название естества ни от того, что Авель получил жизнь чрез рождение, а Адам — без рождения»[4].
сущность не бывает больше или меньше
«Сущность, надо полагать, не допускает большей и меньшей степени. Я этим не хочу сказать, что одна сущность не может быть сущностью в большей или в меньшей мере, чем другая.., а хочу сказать, что о каждой сущности, как таковой, не говорится как о сущности в большей или в меньшей степени»[2].
«В какой мудрости почерпнул он (Евномий. — Ред.) познание о большем и меньшем относительно к сущности? Какая причина установила такую разность, что какая-нибудь сущность больше другой сущности, по самому, разумею, значению сего слова: сущность? Ибо пусть не представляет нам тех разностей в качествах, или в отличительных свойствах, какие по закону мышления понимаем как принадлежности сущности, составляющие нечто иное с подлежащим. Ибо не разности… чего-либо… предлагается теперь исследовать; но разумею само подлежащее, чему в собственном смысле придается наименование „сущность“; о сем спрашивается: точно ли какая-либо сущность имеет с другой разность в большей мере бытия? Но доныне еще не слышали мы, чтобы у двух существ, признаваемых имеющими бытие, пока оба существуют, в одном бытие было в большей, а в другом в меньшей мере, потому что и то, и другое равно имеет бытие, пока пребывает тем, что оно есть»[8].
«Бытия одинаковой сущности и природы отнюдь не могут иметь по отношению к самим себе большее, то есть в рассуждении образа бытия»[9].
«И хотя Он называется и человеком, и есть Сын, но Он не будет меньше Отца, именно по бытию человеком; ибо человек, как человек, не может быть меньше или больше человека, как, например, и ангел - ангела, как ангел, - или что другое из существующего по отношению к чему-либо одноприродному и унаследовавшему одинаковую сущность. Итак, если Он истинно есть Сын, то необходимо говорить, что Он из сущности Отца и имеет в Себе по природе все свойства ее. И если Отец есть по природе Бог, то очевидно есть Бог по природе и Слово, рожденное из нее [Божественной природы]. Каким же образом Он будет Богом меньшим Бога, когда это бытие Богом должно быть тождественным?»[9].
«В самом деле, не можем же мы ту великую и несложную Природу разделять так, чтобы в одном отношении, например, она являлась несовершенной, а другом совершенной, когда и определение человечества остается единым во всем и равным во всех нас. Разве бывает кто менее (другого) человеком, поскольку он человек? Но и более другого не может быть мыслим. Так же и один ангел, думаю, ни в чем не отличается от другого по отношению к бытию тем, что суть ангелы, кои, принадлежа к одному виду бытия, имеют все одну природу»[9].
сущности ничто не противоположно
«Сущностям свойственно и то, что им ничего не противоположно»[2].
«В этом более невежества, нежели нечестия, когда утверждают, что сущность противна в чем бы то ни было сущности, потому что и внешними мудрецами (которых они презирают, ставя ни во что, как скоро не находят их споборниками своим хулам) издревле признано, что в сущности невозможно быть противоположению»[10].
сущность непознаваема
- сущность Божества непознаваема
«Никогда не будет истинным утверждение, что мы познаем Бога в Его естестве, ибо оно непознаваемо и запредельно всякому пониманию и разумению, но верно то, что через исследование устроения всего существующего, которое из Него произошло, и является неким изображением и подобием божественных парадигм, мы, в меру наших сил, восходим надлежащим образом и порядком, путем отрицания и превосходства в запредельную область Всепричины.
Поэтому Бог познается во всем и вне всего; познается ведением и неведением»[11].
«Бог и святым Своим, Аврааму, Исааку и Иакову, именоваться Богом которых, по причине совершенства их во всякой добродетели, как нечто преимущественное и приличное Своему величию предпочитал Он, Сам Себя называя Богом Авраамовым, Богом Исааковым и Богом Иаковлевым (ибо говорит: „Вот имя Мое на веки, и памятование о Мне из рода в род“ (Исх. 3:15), — Бог и им не явил Своего имени. А тем более не открыл Своей сущности, что она такое. Ибо говорит: „Аз Господь: и явихся Аврааму, и Исааку, и Иакову, Бог сый их, и имени Моего не явих им“ (Исх. 6:3), — не явил потому, очевидно, что оно выше, чем сколько может вместить человеческий слух…
Но я думаю, что постижение сущности Божией выше не только человеков, но и всякой разумной природы. Под разумной же природой разумею теперь природу тварную. Ибо только Сыну и Святому Духу ведом Отец, потому что „Отца не знает никто, кроме Сына“ (Мф. 11:27). И: „Дух все проницает, и глубины Божии. Ибо кто из человеков, — сказано, — знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нем? Так и Божьего никто не знает, кроме Духа Божия“ (1 Кор. 2:10-11). …сама сущность никому неудобозрима, кроме Единородного и Духа Святаго, а мы, возводимые делами Божиими, и из творений уразумевая Творца, приобретаем познание о Его благости и премудрости. Это и есть „что можно знать о Боге“ (Рим. 1:19), что „Бог явил“ всем человекам.
А если что у богословов написано, по-видимому, о сущности Божией, то слова их, своими переносными значениями и иносказаниями ведут к иным понятиям. И потому, кто без исследования упорно будет останавливаться на голой букве, держась первого представляющегося ему смысла, тот вдавшись в иудейские и бабьи басни, состареется в совершенной скудости достолепных понятий о Боге. Ибо, кроме того, что будет представлять себе какую-то вещественную сущность Божию, и в этом отношении войдет в согласие с эллинскими безбожниками, он предположит еще, что сущность сия разнообразна и сложна… Он из Писания собирает представления не только ложные, но и одно другому противоречащие.
Поэтому, оставив пытливые исследования о сущности, как дело недоступное, надо покориться простому увещанию Апостола, который говорит: прежде всего „надобно, чтобы приходящий к Богу веровал, что Он есть, и ищущим Его воздает“ (Евр. 11:6). Ибо ко спасению нас приводит не исследование, что такое Бог, но исповедание, что Бог есть»[10].
Патриархи, пророки и Апостолы открыли «одно величие усматриваемого в Боге.., а понятие сущности... оставили неизреченным и неисследимым. Ибо хотя они и повествовали о всем прочем, что произошло: о небе, земле, море, временах, веках и тварях в них; но что такое каждое из сих творений [сущность], и как, и откуда, о том умолчали»[4].
«Слово "знать" многозначительно. Ибо утверждаем, что знаем Божие величие, Божию силу, премудрость, благость и промысл, с каким печется о нас Бог, и правосудие Его, но не саму сущность... Ибо кто утверждает, что не знает сущности, тот еще не признается, что не знает Бога, потому что понятие о Боге составляется у нас из многого, нами перечисленного... Перечислено нами многое: неужели же все это - имена одной сущности? и равносильны между собой в Боге страшное Его величие и человеколюбие, правосудие и творческая сила, предведение и возмездие, величие и промыслительность? Или, что ни скажем из этого, // изобразим сущность? Ибо, если это утверждают они [аномеи], то пусть не спрашивают, знаем ли сущность Божию, а пусть предлагают вопросы: знаем ли, что Бог страшен, или правосуден, или человеколюбив. Мы признаем, что знаем это... действования многоразличны, а сущность проста. Мы же утверждаем, что познаем Бога нашего по действованиям, но не даем обещания приблизиться к самой сущности. Ибо хотя действования Его и до нас нисходят, однако же сущность Его остается неприступной... А я знаю, что Бог есть. Но что такое есть сущность Его, поставляю это выше разумения. Поэтому как спасаюсь? Через веру. А вера довольствуется знанием, что "Бог есть" (а не что такое Он есть) "и ищущим Его воздает" (Евр. 11:6). Следовательно, сознание непостижимости Божией есть познание Божией сущности, покланяемся постигнутому не в том отношении, какая это сущность, но в том, что эта сущность есть...
Поклонение следует за верой, а вера укрепляется силой. Если же говоришь, что верующий знает, то в чем верует, в том и познает, или и наоборот: в чем познает, в том и верует. Познаем же Бога по Его могуществу. Поэтому веруем в познанного, и покланяемся Тому, в Кого уверовали»[12].
«Зримое лице Божие есть ни что иное, как божественная благодать и действие, являемое на достойных. А то лице, которое отнюдь не может подлежать зрению, надлежит разуметь в том понятии, когда имеется в виду превосходящее описание всякое и видение естество Божие, потому что, как написано, никто Бога в лице и в естестве и не видел и не возвестил»[13].
- тварная сущность непознаваема
«Я охотно спросил бы их о земле, на которой они стоят и из которой сотворены… Какая же сущность земли и какой способ постижения? Пусть ответят нам, слово ли открыло ее или чувство? Если скажут: чувство, то каким из чувств постижима эта сущность? Зрением ли? Но оно принимает впечатления от цветов. Или осязанием? Но оно различает жидкость или мягкость, теплоту или холод, и тому подобное, а никто не назовет ничего этого сущностью… Остается им сказать, что сущность земли открыта словом. Каким же словом? Где оно в Писании? Кем из святых предано? Повествовавший нам о творении научает нас тому только, „в начале сотворил Бог небо и землю; земля же была безвидна и пуста“ (Быт. 1:1-2). Он посчитал достаточным возвестить, Кто сотворил и украсил землю, а какова ее сущность, об этом отказался входить в исследование, как о деле напрасном и бесполезном для слушающих. Итак, если познание этой сущности не подтверждается ни свидетельством чувства, ни учением слова, то откуда еще, скажут, постигнута ими сущность? Ибо постигаемое в земле чувством есть или цвет, или объем, или тяжесть, или легкость, или связность, или сыпучесть, или упорство, или мягкость, или холодность, или теплота, или качества во влагах, или различия в очертании. Но ничего этого не назовут сущностью и они сами, хотя готовы все утверждать. Опять нет о ней умозрений ни в каком слове мудрых и блаженных мужей. Поэтому какой еще остается способ познания?»[10].
«Рассматривая небо, и некоторым образом входя в соприкосновение с красотою небесного при помощи зрительных органов, мы не сомневаемся, что существует то, что является; а когда нас спросят: что это такое? - мы не можем словами объяснить естество этого, и только дивимся»[4].
«Видя это, мы на основании того, что видим, не сомневаемся в бытии явлений; но от разумения сущности причин каждого из сих предметов мы столько же далеки, как если бы и вовсе не узнали явлений при помощи ощущения. Так и о Творце мира, что Он существует, мы знаем, но и не отрицаем, что понятия о существе Его не знаем»[4].
сущность и единое
«…сущее и единое — одно и то же, и природа у них одна, поскольку они сопутствуют друг другу так, как начало и причина, но не в том смысле, что они выражаемы через одно и то же определение (впрочем, дело не меняется, если мы поймем их и так; напротив, это было бы даже удобнее). Действительно, одно и то же — „один человек“ и „человек“, „существующий человек“ и „человек“, и повторение в речи „он есть один человек“ и „он есть человек“ не выражает что-то разное (ясно же, что [сущее] не отделяется [от единого] ни в возникновении, ни в уничтожении), и точно так же „единое“; так что очевидно, что присоединение их не меняет здесь смысла и что „единое“ не есть здесь что-то другое по сравнению с сущим. Кроме того, сущность каждой вещи есть „единое“ не привходящим образом, и точно также она // по существу своему есть сущее»[1].
«И нет никакой разницы, относить ли то, что называется сущим, к сущему или к единому. Даже если сущее и единое и не одно и то же, а разное, то они по крайней мере взаимообратимы, ибо то, что едино, есть некоторым образом и сущее, а сущее — единое»[1].
сущность одна
Евномий «борется с самим законом естества, говоря, что от одного происходит другое»[8].
«Хотя мы говорим, что естество людей одно, однако должно знать, что говорим это не обращая своего взора на понятие души и тела, - ибо невозможно говорить, что душа и тело, сравниваемые друг с другом, суть одного естества, - но потому, что хотя существуют весьма многие лица людей, однако все люди владеют естеством, понимаемым в одном и том же смысле, ибо все сложены из души и тела, и все получили естество души и владеют сущностью тела, также и общим видом. Говорим, что естество весьма многих и различных лиц одно, хотя каждое лицо, разумеется, имеет два естества и достигает полноты в двух естествах: в естестве души и тела»[14].
сущность и ипостась
Евномий неверно «именует сущности вместо ипостасей, ибо не все те вещи, которым принадлежит одно и то же понятие сущности, подобным сему образом под тождественное подходят понятие и по ипостасям. Петр, Иаков, Иоанн по понятию сущности одно и то же друг с другом, потому что каждый из них человек, но по отличительным свойствам ипостаси каждого из них не сходятся между собой»[8].
сущность и качество
«…сущность мыслится как бытие чего-нибудь, а благость или тленность, как качества бытия. Посему иное понятие бытия и иное понятие, указывающее собою на образ или качество бытия»[4].
«Сущность связана с качеством, а качество имеет определенную природу, тогда как количество — неопределенную»[1].
«Сущность отличается от сущности, надо полагать, не тем, где они находятся»[3].
Устранение качеств не ведет к познанию сущности:
«Если кто-нибудь будет разлагать своим рассудком являющееся нам на то, из чего оно [тело] состоит, и, отвлекши качества, будет стараться понять подлежащее в самом себе, то не вижу, что будет постигнуто таким умозрением»[4].
Правило предпишем себе и касательно земли: не любопытствовать об ее сущности, что она такое, не тратить времени на умствования, исследывая само подлежащее, не доискиваться какого-то естества, которое лишено качеств, и само в себе взятое бескачественно, но твердо помнить, что все свойства усматриваемые в земле, будучи восполнением сущности, входят в понятие бытия. Покусившись отвлечь разумом от земли каждое из находящихся в ней качеств, придешь ни к чему. Ибо, если отымешь черноту, холодность, тяжесть, густоту, качества земли, действующие на вкус, или и другие, какие в ней усматриваются, то подлежащим останется ничто. (Василий Великий 1911 Т. 1, 10)
«Если в субстанции различать две вещи — атрибуты, или предикаты, и общий субъект этих предикатов, то неудивительно, что мы не можем представить себе ничего конкретного в этом субъекте. Это неизбежно, поскольку мы уже выделили все атрибуты, в которых можно было бы представить себе какие-нибудь частности. Таким образом, искать в этом чистом субъекте вообще что-нибудь иное, кроме того, что нужно, чтобы представить себе, что это одна и та же вещь (например, вещь, которая понимает и которая хочет, которая представляет и которая рассуждает), — это значит требовать невозможного и противоречить своему собственному исходному пункту, состоящему в абстрагировании и отделении субъекта от его качеств или акциденций. Ту же самую мнимую трудность можно было бы найти и в понятии бытия, и вообще в самых ясных и первых понятиях. Действительно, можно было бы спросить у философов, что они представляют себе, говоря о чистом бытии вообще: поскольку в этом понятии исключены все частности, то о нем можно сказать так же мало, как и о чистой субстанции вообще… Однако, сколь тощим ни кажется такое понимание субстанции, оно не столь пусто и бесплодно, как это думают»[5].
см. также
источники
- Аристотель. Категории // Сочинения: В 4-х т. — М.: Мысль, 1978. — Т. 2.
- Аристотель. Метафизика // Сочинения: В 4-х т. — М.: Мысль, 1975. — Т. 1.
- Аристотель. Топика // Сочинения: В 4-х т / Пер. М. И. Иткина. — М.: Мысль, 1978. — Т. 2.
- Василий Великий, св. Беседы на Шестоднев // Творения: В 3-х т. — СПб., 1911. — Т. 1.
- Василий Великий, св. Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия // Творения: В 3-х т. — СПб., 1911. — Т. 1.
- Григорий Нисский, св. Опровержение Евномия // Творения. — М., 1863. — Т. 5.
- Григорий Нисский, св. Опровержение Евномия // Творения. — М., 1864. — Т. 6.
Сноски
- ↑ 1,00 1,01 1,02 1,03 1,04 1,05 1,06 1,07 1,08 1,09 1,10 Аристотель. Метафизика // Сочинения: В 4-х т. — М.: Мысль, 1975. — Т. 1.
- ↑ 2,0 2,1 2,2 2,3 2,4 2,5 Аристотель. Категории // Сочинения: В 4-х т. — М.: Мысль, 1978. — Т. 2.
- ↑ 3,0 3,1 Аристотель. Топика // Сочинения: В 4-х т / Пер. М. И. Иткина. — М.: Мысль, 1978. — Т. 2.
- ↑ 4,0 4,1 4,2 4,3 4,4 4,5 4,6 4,7 4,8 Григорий Нисский, св. Опровержение Евномия // Творения. — М., 1864. — Т. 6.
- ↑ 5,0 5,1 Лейбниц, Г. В. Новые опыты о человеческом разумении // Сочинения: В 4-х т. — М.: Мысль, 1983. — Т. 2.
- ↑ Афанасий Александрийский, св. На ариан Слово второе // Творения: В 4-х т. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1902. — Т. 2. — С. 287.
- ↑ Ефрем Сирин, св. Толкование на книгу Исход // Творения: В 8-ми т. — Сергиев Посад, 1901. — Т. 6. — С. 354.
- ↑ 8,0 8,1 8,2 8,3 8,4 Григорий Нисский, св. Опровержение Евномия // Творения. — М., 1863. — Т. 5.
- ↑ 9,0 9,1 9,2 Кирилл Александрийский, св. Толкование на Евангелие от Иоанна // Творения. — Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1901. — Т. 12.
- ↑ 10,0 10,1 10,2 Василий Великий, св. Опровержение на защитительную речь злочестивого Евномия // Творения: В 3-х т. — СПб., 1911. — Т. 1.
- ↑ Дионисий Ареопагит, св. О Божественных Именах / пер. о. Геннадия (Эйкаловича). — Буэнос-Айрес, 1957. — С. 88.
- ↑ Василий Великий, св. К Амфилохию, епископу иконийскому // Творения: В 3-х т. — СПб., 1911. — Т. 3. — 282-283 с.
- ↑ Григорий Палама, св. Омилия 11. О честном и Животворящем Кресте // Беседы: В 3 т. — М., 1994. — Т. 1. — С. 111.
- ↑ Иоанн Дамаскин, св. Точное изложение православной веры / пер. А. Бронзова. — СПб., 1894. — С. 125-126.