Этикет

Материал из Два града
Перейти к: навигация, поиск

разновидность символического поведения массового человека.

определение

Этикет является примером «символизма в социализованном поведении. Этикет имеет по меньшей мере два символических уровня. На относительно очевидном уровне символизма этикет предлагает членам общества множество правил, которые в сжатой и строго конвенционализованной форме выражают заботу общества о его членах и их отношения друг к другу. Есть, однако, и другой уровень этикетного символизма, при котором мало принимаются в расчет или вообще не учитываются такие специфические значения, но этикет интерпретируется как целое в качестве мощного символизма статуса. С этой точки зрения, правила этикета важно знать не потому, что чувства „своих“ и „чужих“ удобно выявляются по внешним признакам, но потому, что манипулятор, тот, кто пользуется данным правилом, доказывает, что он — член эксклюзивной группы. Благодаря богатству значений, развившихся внутри этикета (как положительных, так и отрицательных), человек с тонким чутьем может путем холодного следования правилам реально выразить значительно более ядовитую враждебность, чем бы он выразил, презрев этикет, очевидным всплеском враждебности. В этом случае этикет — необычайно тонкая символическая игра, в которой индивиды с их реальными отношениями играют роль игроков, а общество — роль искусного третейского судьи»[1].

разновидности

в преступной среде

Исследования криминологов сделали неоспоримым факт повышенной внушаемости у воров, равной, по некоторым психотехническим исследованиям, внушаемости 5-летних детей. Эта внушаемость создает необычайно благоприятные условия для внедрения традиционных обычаев и верований. Отмеченный еще Спенсером («The Principles of Sociology») консерватизм первобытных людей — факт, давно ставший общепризнанным, характерен и для вора. Социальное подполье консервативно, блатной обычай косен, догматичен и деспотичен. Воровская среда живет традицией, догмой обычая, требует от вора не индивидуализации, а ассимиляции. Склонность принимать чужую установку, несамостоятельность и неспособность субъекта к спонтанному психическому акту, инфантильные формы поведения — таковы те психические факты, которые подготовляют почву образованию сложной сети коллективных представлений, охватывающих всю жизнь вора до мельчайших ее деталей.

Нечего говорить о том, что как само содержание этих представлений, так и самый факт их существования обусловлен единственно социально-экономической действительностью.

Поведение вора в своей среде ограждено и ограничено бесчисленным количеством правил, норм, своеобразных понятий о «приличии», «хорошем тоне», сложной иерархией подчинения друг другу. Каждое из нарушений этих норм поведения карается воровским судом с оригинальным судопроизводством, с немедленным приведением в исполнение всегда жестокого наказания. Власть воровской среды над отдельным индивидуумом исключительно велика. За внешней распущенностью их поведения скрываются жесткие, тесные, предусматривающие все, вплоть до мелочей, правила поведения, а в конечном счете общие, «коллективные представления», которые делают поразительно похожими воров различных национальностей[2].

— Дм. Лихачев. Черты первобытного примитивизма воровской речи

источники



Сноски


  1.  Сепир, Эдвард. Символизм // Избранные труды по языкознанию и культурологии = Symbolism, 1934 / Пер. под ред. А. Е. Кибрика. — М.: Прогресс; Универс, 1993. — С. 207-208. — (Филологи мира). — ISBN 5-01-002079-3.
  2. Лихачев Д.С. Черты первобытного примитивизма воровской речи // Язык и мышление. - 1935. - № III-IV. - С. 55.