Свойство:Текст цитаты
Материал из Два града
Это свойство типа Текст.
B
Совершенно ясным становится и следующий вопрос, а именно, вопрос об „обратном влиянии" надстроек на экономический базис и производительные силы общества. Сами они (надстройки) порождены экономическими отношениями и производительными силами, определяющими эти отношения. Но влияют ли они на них с своей стороны? После вышесказанного ясно, что не могут не влиять. Они могут быть силой развития, они — при определенных условиях могут стать тормозом развития. Но так или иначе они всегда влияют обратно и на экономический базис, и на состояние производительных сил. Другими словами, между различными рядами общественных явлений происходит непрестанный процесс взаимодействия. Причина и следствие меняются местами. +
E
Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа и сам вечный Первосвященник, Сын Божий, Иисус Христос — да устроит вас в вере и истине, во всякой кротости и незлобии, терпении и великодушии, снисходительности и целомудрии. +
S
Сравнение сфирот с человеком встречается в Зогаре столь же часто, как и сравнение их с древом. Библейское речение, что человек создан по образу и подобию Божьему, имеет в глазах каббалиста двоякий смысл. Во-первых, это означает, что сила сфирот, прообраз Божественной жизни, существует и действует также в человеке; во-вторых, что мир сфирот, то есть мир Бога-Творца, можно сделать видимым в образе человека сотворенного. Из этого следует, что члены человеческого тела… не что иное, как отражение внутреннего духовного бытия, проявляющегося в символической фигуре, именуемой «Адам кадмон», Предвечный человек (термин «Адам кадмон» сам по себе не используется в основном корпусе Зогара, но только в Тикуним. Зогар говорит о Вышнем Адаме. Но в Зогар, III, 193b, мы встречаем арамейский термин «Высшая ступень сокрытого Первого человека». В Идра раба, III, 139b, мы читаем: «Все эти святые короны, когда были воздвигнуты в устроении своем, названы были „человеком“' — то есть изображением, обнимающим все». +
Личность, сотворенная Богом, — значит, святая и безусловно–ценная своею внутренней сердцевиною. +
V
Третий символ Иоахима Флорского, иногда сливающийся со вторым, это «пророк нового века». Чтобы подтвердить и придать убедительность идее окончательного третьего царства, ход истории как постижимое осмысленное целое объявлен доступным человеческому познанию — либо через прямое откровение, либо через гнозис. Отсюда следует, что гностический пророк или, на последней стадии секуляризации, гностик-интеллигент, становится необходимым действующим лицом современной цивилизации. Сам Иоахим был первым примером такого пророка. +
Скорее следует сосредоточиться на том, что мыслители достигали своей ложной конструкцией. Относительно этого нет никаких сомнений. Они приобретали уверенность относительно смысла истории и своего места в истории, какового места для них в противном случае просто бы не нашлось. Эта уверенность нужна для прохождения перипетий этой жизни с сопровождающим их беспокойством. И наш следующий вопрос будет звучать так: что за неуверенность доставляла столько беспокойств, что для ее преодоления понадобились сомнительные средства порочной имманентизации? За ответом далеко ходить не надо. Неуверенность (в земном. — Ред.) лежит в самой природе Христианства. Ощущение безопасности в «мире полном богов» было утрачено вместе с самими «богами»; когда мир де-дивинизирован, связь с Богом, трансцендентным миру, ограничивается тончайшей связью осуществления ожидаемого и уверенности в невидимом, то есть веры, как она описывается в Евр. 11:1. Онтологически осуществление ожидаемого нельзя обрести нигде, кроме самой веры; и эпистемологически уверенность в невидимом дает только та же самая вера. Эта связь является тончайшей и может легко прерваться. Жизнь души, открытой Богу, периоды ожидания, духовного оскудения, вины, сокрушения и покаяния, ощущение Богооставленности и надежда вопреки всякой надежде, тихие движения любви и благодати, трепет на грани уверенности, которая, будучи обретена, оборачивается, в свою очередь, потерей веры — сама невидимость этой ткани оказывается слишком тяжким грузом для человека, который страстно жаждет ощутимых достижений. +
Нам еще нужно рассмотреть программы революционеров, относительно организации общества после того, как старый мир будет обновлен их усилиями. Как правило, гностики об этом не очень распространяются. Новый преображенный мир полагается свободным от всех зол, от всех пороков старого мира, и описание нового мира обычно состоит из отрицания предыдущих зол и недостатков. «Отблеск Славы Сиона» в этом смысле — отдельный жанр гностических описаний, а не только название случайно выбранного памфлета. Этот отблеск обычно показывает состояние богатства и преуспеяния, минимум труда и устранение государственного принуждения, а в качестве развлечения довольно вульгарного порядка предлагается издеваться над членами прежнего правящего класса. Обычно к этому описанию добавить практически нечего, и самые крупные умы среди гностических революционеров, как, например, Маркс и Энгельс, оправдывают это умолчание тем, что мы не можем почти ничего рассказать о будущем устройстве преображенного общества, поскольку у нас нет опыта общественных отношений, в которые вступают полностью преображенные люди. К счастью, сохранился один пуританский документ относительно организации нового мира в виде Запроса, направленного сектантами «Пятой монархии» лорду Ферфаксу.
Ко времени написания этого документа, в 1649 году, революция была в полном разгаре, она достигла стадии, соотносимой с той фазой русской революции, когда Ленин писал об «очередных задачах» (1918 г.). В этом Запросе вопрос ставится очень похожим образом: «Какова насущная забота святых людей Божиих?» Ответ гласит, что святые должны объединяться в церковные общества и корпорации. Когда таких собраний станет достаточно много, они должны собираться на генеральные ассамблеи или в церковный парламент по пресвитерианскому принципу. «И тогда Бог даст им власть над всеми нациями и царствами мира». Поскольку это будет духовное царство, оно не может быть установлено человеческой силой и властью. Сам «дух» призовет народ «и соберет его в небольшие семьи, церкви и корпорации». И тогда они будут править миром через собрание «служителей Христовых и представителей церквей, которых они изберут и направят». Всё это звучит относительно безвредно и упорядоченно. Самое худшее, что ожидает сектантов — это некоторое разочарование, если «дух» замедлит с этим одушевлением нового мира.
Но на деле всё не столь безвредно. Святые представляют свои запросы командующему армией и Всеобщему совету войны. Учитывая это, утверждение, что Бог даст святым «власть над всеми нациями и царствами мира», не может не настораживать. Что это за нации и царства мира, над которыми будут царствовать «святые»? Имеются ли в виду нации и царства старого мира? Но в этом случае, мы, значит, не в новом мире. А если все-таки в новом, то над кем могут царствовать святые, кроме самих себя? Или в новом мире останутся некие развращенные нации, которых «святые» будут на досуге усмирять, чтобы придать остроту своим ощущениям? Короче, картина будущего мира выглядит весьма похожей на то, что более поздние гностики называют «диктатурой пролетариата».
Это подозрение подтверждается при дальнейшем чтении. Запрос проводит различие между «служителями Христа» и «христианскими магистратами». Царство «духа» уничтожит все земные власти, включая христианские английские магистраты. Это различение является прекрасным свидетельством того, что в революциях пуританского типа соперничают два типа истины. Запрос приписывает имя Христианства обоим типам истины, но они настолько радикально различны, что представляют буквально тьму и свет. Победа пуритан может даже сохранить властные структуры нынешнего мира, включая парламентские институты Англии, но одушевляющий их дух радикально изменится. Это радикальное изменение выразится политически через радикальную смену правящего персонала. Просители спрашивают риторически: «Не бесконечно ли более почетно для парламентов, магистратов и так далее, если они будут править как Христовы служители и представители церквей, а не как служители земного царства и представители естественных и мирских людей?» Недостаточно быть христианским представителем английского народа в Парламенте, потому что люди, как таковые, принадлежат естественному порядку старого мира. Депутат Парламента должен представлять «святых» и сообщества нового царства, которое одушевляется самим Духом. Следовательно, старая политическая правящая группа должна быть устранена. «В самом деле, какое имеют право простые, естественные мирские люди управлять и властвовать без благословения святых?» И еще более точно: «Как царство может принадлежать святым, если безбожные избирают и оказываются избранными?» Здесь мы видим бескомпромиссную позицию. Если мы ожидаем новых небес и новой земли, «законно ли добиваться улучшения прежнего мирского правительства?» Единственный праведный путь — это «навсегда подавить врагов святости».
Сказанное не нуждается в развернутом толковании, достаточно лишь несколько осовременить язык, чтобы полностью уловить смысл этих предложений. Исторический порядок жизни народа разрушается, когда возникло политическое движение «не от мира сего». Существующее законодательство не может исправить социальных пороков, изменения Конституции не способны починить правительственную машину, различия во мнениях не могут быть устранены через компромисс и убеждение. «Этот мир» есть тьма, которая должна уступить новому свету. Поэтому коалиционные правительства невозможны. Политические фигуры прежнего порядка не могут быть переизбраны в новом мире; те, кто не принадлежит движению, должны быть лишены права голосовать. Все эти изменения осуществятся через действие «Духа» или, как говорят гностики сегодня, через диалектику истории. Но на деле «святые» товарищи берут дело в свои руки, и эти руки держат оружие. Если представители старого порядка не захотят исчезнуть с извиняющейся улыбкой, то враги святости должны быть подавлены или, говоря современным языком, подвергнуться чистке. В Запросе осуществление нового порядка достигло той стадии, на которой, если сравнить с русской революцией, Ленин писал свои соображения под кокетливым названием «Удержат ли большевики государственную власть?» Конечно, удержат, и не станут ни с кем её разделять.
Новое царство будет вселенским по существу и вселенским по своим претензиям на власть: оно повсеместно распространится на всех лиц и все предметы. Революция гностиков ставит своей целью монополию на существование. «Святые» понимают, что универсальность их претензий не будет признана миром тьмы, но породит столь же универсальный мировой альянс против них. Поэтому «святые» должны собраться «против антихристианских властей мира», а «антихристианские власти», в свою очередь, «соберутся против них». Два мира, из которых один должен хронологически следовать за другим, таким образом, превращаются в два вселенских вооруженных лагеря, уже сегодня вовлеченных в смертельную схватку. Мировые войны, определившие собой историю XX века, родились из этого гностического мистицизма двух миров. Универсализм гностического революционера объединяет весь мир против него.
Вебер, как воспитатель, мог опираться только на стыд (Аристотелевский αἰδώς), присутствующий в студенте как чувство, которое побуждает человека к размышлению. А что если студент утратил стыд? Что если обращение к его чувству ответственности принесет ему лишь чувство неудобства, но никак не изменит его воззрения? Или, скорее, это обращение к его чувству стыда не причинит ему даже неудобства, а только заставит его опереться на то, что Вебер называл „этикой убеждения“, то есть на то, что его убеждения уже содержат в себе их оправдание, так что последствия не имеют значения, если намерения верны? +
В классической и в Христианской этике первая добродетель – Мудрость (sophia или prudentia), поскольку без адекватного понимания структуры действительности и условий человеческого существования невозможно нравственное действие с разумным соответствием целей и средств. В мире гностической мечты, напротив, непризнание реальности есть первейший закон. В результате, поступки, которые в реальном мире считаются морально безумными из-за их реально пагубных результатов, в мире мечты будут считаться нравственными, поскольку в вымышленном мире они должны были привести к совершенно иным результатам. Разрыв между мечтательным намерением и реальным эффектом гностицизм приписывает не своей аморальности игнорирования реальности, а аморальности личности или общества, // которые ведут себя не так, как должны бы вести себя в вымышленном гностическом мире. Когда моральное безумие объявляется нравственным, а добродетель Мудрости объявляется аморальной, то возникает клубок, который трудно распутать. Более того, наши мечтатели объявляют безнравственной любую попытку внести ясность в эту пагубную путаницу. Так, практически каждый мыслитель, признающий существующую реальность, был объявлен гностиками аморалистом. +
Когда иссякли непосредственные духовные переживания, и когда традиция веры и морали утратила свою власть, восстановление морали происходит под знаком извращения направления. Направление к трансцендентальной реальности извращается и тогда начинаются поиски физической, соматической основы существования. +
В конфликте с христианской традицией новая религиозность выражается в извращении направления, в котором ищут realissimum (истинно Сущее). Новое отношение стало заметно при жизни Гоббса, когда направление к высшему благу подменяется стремлением избежать наивысшего зла, то есть гражданской войны. Извращение направления теперь устанавливается под именем «генеалогии» как главный инструмент для объяснения внутреннего устройства человеческой природы. В материалистическом, сенсуалистском или гедонистском вариантах - структура человеческой природы объясняется генетически, как производное от физической или биологической субстанции в самом нижне уровне существования. Внутренняя структура человека более не упорядочена в направлении к трансцендентальной цели, но должна объясняться действиями физической чувственности или механизма «удовольствие-боль». Это извращение направления становится с этого момента символом антихристианской антропологии в политике - принимает ли она форму экономического материализма, биологизма или психологизма. С самым важным извращением, извращением Марксом гегелевского идеализма, нам придется разобраться подробно несколько ниже.
Извращение направления сопровождается извращением идеи порядка: беспорядок страстей теперь принимается как нормальный порядок человеческой души. Как таковая, проблема извращения имеет давнюю историю. Уже в «Поликратике» Иоанна Солсберийского можно обнаружить зарождающуюся психологию homo politicus, человека светской страсти, как нормального типа человека. Во всей своей важности проблема была осознана в XVII веке Гоббсом и Паскалем. Для безумия раздутого эго Гоббс находит практическое решение в Левиафане, сокрушающем царство гордых; Паскаль пытается пробудить внимание к жизни страстей как развлечения и советует возвращение к жизни в общении с Богом. Оба аналитика беспорядка страстей все еще понимают, что беспорядок это все же беспорядок - хотя у Гоббса мы уже видим опасную попытку заменить духовный процесс покаяния внешним процессом подчинения власти государства. Гельвеций возобновляет анализ страстей, но в его анализе страсти утратили свой характер источника беспорядка души и становятся основной силой, на которой должен основываться весь порядок в поведении человека. Возвращение к основе бытия и к опыту ничтожества твари утратили свои функции в порядке души.
Проблемы такого рода возникают периодически в политических ситуациях и всегда связаны с утратой реальности и язык в его подлинной функции посредника между мыслящим человеком и действительностью переформатируется совершенно определенным образом, так что он более не связан с реальностью - то есть язык становится второй реальностью, внутри которой человек действует вне связи с первой реальностью. +
Если говорит сам язык, то связь мышления и языка, предмета и реальности нарушена, и в целом проблема второй реальности возникает, когда человек мыслит вне связи с реальностью. +
Утрата связи с реальностью выражается в утрате контакта со словом. Слова начинают существовать отдельно от реальности; язык становится независимой реальностью. Это можно было наблюдать уже в эпоху романтизма. Ради очищения языка «отец немецкой гимнастики» Ян изобрел слово «Volkstum» (народность). Это слово должно было заменить иностранное слово «национальность». Позднее «Volkstum» стало пониматься как «сущность народа (Volk)».
Двадцатый век предоставил множество примеров, когда язык становится независимым. Например, в своей речи об Армине Черускере Мёллер ван ден Брук творит реальность из слов, которые более не поддерживаются первой реальностью. В результате возник высоко концентрированный идиотизм. Такой высококонцентрированный идиотизм - это особый литературный жанр в Германии. Он встречается, например, у Готфрида Бенна, с кажем, в эссе «Проблема лирики» и «Дорический мир».
Высококонцентрированный идиотизм второй реальности языка, ставшего независимым, настолько пронизывает собой немецкий язык, что впору ставить вопрос о том, существует ли этот язык вообще. Так, характеризуя Геббельса, Краус в «Третьей Вальпургиевой ночи» собрал чудовищную гору экскрементов, то есть штампов второй реальности. И кроме этого клишированного языка нет более ничего. +
(Согласно Додереру,) мировоззрение занимает место реальности. Мировоззрение есть проявление систематического отказа воспринимать действительность(Apperzeptionsverweigerung). Обладатель мировоззрения находится за пределами разумного обсуждения. Отказ воспринимать действительность это не простое невежество, но намеренное желание не понимать. Мировоззрение это страстная фантазия. Мировоззрение дает ответы в отношении каждой части действительности, во всех случаях порождая концепции противоречащие действительности. +
Штамп коллективной вины становится алиби в двух отношениях. Во-первых, можно принять штамп коллективной вины, который затем будет проявляться в очень удобном копании в прошлом, в исследовании всех преступлений, которые произошли. Все это производится под маркой современной истории, которая также является одним из штампов, потому что нет такой вещи как современная история. Существует лишь просто история, а то, что происходит под маркой современной истории есть род эксгибиционизма с эмоциональной целью оправдаться путем массивного выставления на показ прошлых преступлений - то есть, через овладение в смысле нашего штампа, потому что выкапывание всего что произошло во время господства национал-социалистов ни в коем случае не является овладение прошлым. Это нечто прямо противоположное: попытка не овладеть настоящим всегда говоря только о тех вещах, которые уже произошли и которых в любом случае нельзя изменить, тогда как на самом деле нужно изменить наши отношения в настоящем времени. Так излишне подробное исследование прошлого есть одна из процедур алиби, чтобы не владеть настоящим, потому что человек обвиняет прошлое в том, с чем по-настоящему должен иметь дело сам и сейчас.
Другой метод алиби состоит в отрицании коллективной вины за прошлое, и снова с конечным мотивом - отказ овладеть настоящим: человек не отвечает за то, что произошло в прошлом, но тем не менее ни прикаких условиях не готов сделать то, что он должен сделать, чтобы овладеть настоящим. +
Юстиниан сформулировал три фактора, на которых основывается власть правителя. Он должен быть императором, чтобы поддерживать внутренний порядок и защищать империю от внешних врагов. Таков силовой фактор как источник власти правителя. Но во-вторых, (я по-прежнему следую Юстиниану) правитель должен быть religiosissimus iuris, то есть человек который соблюдает законность с религиозной сознательностью, и таким образом «закон» здесь понимается в классическом смысле, то есть как справедливость действия в обществе, то есть справедливость в ее существе, а не как содержание позитивного закона, который может быть несправедливым в высшей степени. Вот второй источник: разум. Эта формулировка всегда имеет свой источник в justitia, то есть в интеллектуальной добродетели, и в ius, как деятельной добродетели правителя. Третий источник власти это Дух — для Юстиниана в форме Откровения — и правитель должен быть defensor fidei, защитником веры. Сила, разум и Дух являются тремя источниками власти, которые, как таковые, стали различимы в истории. +
Глупец, то есть тот, кто благодаря своей глупости создает беспорядок в обществе, по-еврейски nabal, это человек неверующий в Откровение. Для Платона amathes, то есть иррационально невежественный человек – это тот, кто сам не обладает разумом и кто отказывается подчиниться тому, кто разумом обладает. Для Фомы Аквинского stultus – это глупец в том же смысле, что для Пророков и для Платона. Глупец страдает разрывом с реальностью и поступает, исходя из искаженного представления о ней, и поэтому порождает беспорядок. +
Нравственность неотделима от разумности рассуждения — «разумности» в ее исходном смысле «правдивости». Если язык, используемый в общении, является иррациональным, то от этого страдает и нравственность такого общения, и точно в ту меру, в какую язык является иррациональным. +
Если «мнение» рождается из онтологического искажения учения о природе человека и о порядке в обществе, то знание о сути бытия будет грубо искаженным. И если такие повреждения определяют интеллектуальный климат в обществе, как это происходит в нашем плюралистическом обществе, то мнения, которыми люди обмениваются, становятся иррациональными, а акты общения между людьми — морально ущербными в меру своей иррациональности. Такое общение будет не формировать, а разрушать личность. Более того, прагматическая коммуникация приобретает тоталитарный смысл, поскольку протекает в области ложных сущностей. Общение уже никого не убеждает в платоновском смысле, но только рождает конформные состояния разума и поведения.
Коммуникация, если она стала чисто прагматической, не может более полагаться на доводы разума, поскольку разум обезглавлен. Чтобы достичь своих целей, прагматик вынужден полагаться на арсенал психологических трюков: suppressio veri и suggestio falsi, повторение одного и того же, «большая ложь» и т. д. — чтобы эмоционально отвлечь человека, чтобы тот не мог подвергнуть сомнению внушаемые ему мнения. По этой причине прагматическая коммуникация всегда тяготеет к духовному опьянению. +
