О составе Церковного собора
(26 мая 1905) - записка группы 32-х священников. Один из важнейших документов Церковной реформы.
текст
Вопрос о восстановлении канонической свободы православной Церкви в России естественно связан с вопросом о составе будущего церковного собора, чрез который должно совершиться это восстановление. Мы имеем в виду ответить на естественно возникший у многих вопрос: какого же собора, по составу его членов, надобно желать для дела канонического устроения нашей церковной жизни? Отвечаем: такого собора, который непременно мыслится в понятии о Церкви Христовой и который не раз собирался в древние времена жизни Церкви, — собора всецерковного.
Церковь, по учению ап. Павла, «есть тело Христово» (Еф. 1:22-23). «Как в одном теле у нас много членов, но не у всех членов одно и то же дело, так мы многие составляем одно тело во Христе, а порознь один для другого члены» (Рим. 12:4-5). В теле все члены так обусловлены один другим, что ни один, без вреда для всего тела, не может сказать другому: ты мне не нужен; напротив, «члены тела, которые кажутся слабейшими, гораздо нужнее, и которые нам кажутся менее благородными в теле, о тех более прилагаем попечения» (1 Кор. 12:20-23). Так и в Церкви Божией не может быть ни мертвых членов, ни ненужных и излишних для домостроительства церковного, «ибо дары различны, но Дух один и тот же; и служения различны, а Господь один и тот же; и действия различны, а Бог один и тот же, производящий все во всех. Но каждому дается проявление Духа на пользу» (1 Кор. 12:4-7). Поэтому все церковное «тело, составляемое и совокупляемое посредством всяких взаимно скрепляющих связей, при действии в свою меру каждого члена, получает приращение для созидания самого себя в любви» (Еф. 4:16).
Сообразно такому учению о Церкви, устроялась в век апостольский и церковная жизнь с церковным управлением. Деяния апостольские свидетельствуют, что апостолы обсуждали пред всем «множеством» свои предположения и осуществляли их при молитве и при содействии всей Церкви. В собрании «человек около ста двадцати», вероятно, всей тогдашней Церкви, после общей молитвы, «поставили двоих», из коих по жребию был «сопричислен к одиннадцати апостолам» св. Матфей (Деян. гл. 1). Избрание семи диаконов произошло при участии всего общества иерусалимской Церкви: «И угодно было это предложение всему собранию; и избрали Стефана...» (Деян. гл. 6). На апостольском соборе апостолы и пресвитеры «со всею церковью рассудили» и, «избравши из среды себя мужей», отправили их в Антиохию с посланием от имени всего собора: «Апостолы и пресвитеры и братия находящимся в Антиохии...» (Деян. 15:22-23). Ап. Павел укоряет коринфян, что они сами не извергли из среды своей кровосмесника, и наставляет их объявить ему приговор в общем собрании верующих (1 Кор. гл. 5); по прошествии же некоторого времени «просить» тех же коринфян «оказать ему любовь», «простить его и утешить», без его — апостола — присутствия, прибавляя: «кого вы в чем прощаете, того и я» (2 Кор. гл. 2).
В следующее за апостольским время Церковь продолжала жить такою же соборною жизнью. Св. Игнатий Богоносец хорошо это выразил в послании к Ефесянам: «Составляйте из себя вы все до одного хор, чтобы согласно, настроенные в единомыслии, дружно начавши песнь Богу, вы единогласно пели ее Отцу чрез Иисуса Христа... Полезно вам быть в невозмутимом единении между собою, чтобы всегда быть и в союзе с Богом» (гл. 4). И когда это единение нарушалось, например, появлением какой-либо ереси, то верующие без различия их церковных полномочий, собирались на соборы и судили о ней. Так, например, во II веке, при появлении ереси Монтана, «верующие начали часто и во многих местах Азии собираться и, исследовав новое учение, объявили его нечестивым и отвергли, как еретическое: тогда преданные ему отлучены были от Церкви и лишены общения с нею» (Евсевий. Ц. Ист. 5. 16). Не подлежит сомнению, что на соборах этих непременными членами являлись епископы окружных Церквей; однако, не они одни, но и клирики и миряне тех же Церквей должны подразумеваться под общим наименованием «верующих». И эти-то «верующие», совокупно с своими епископами, производили исследование нового учения, осудили его как еретическое, и извергли его проповедников и последователей.
От III века имеем многочисленные свидетельства св. Киприана Карфагенского. Так, он писал пресвитерам и диаконам: «С самого начала епископства моего я положил за правило ничего не делать по одному моему усмотрению, без совета вашего и без согласия народа». По его словам, «смиренномудрие, и учение, и самая жизнь наша требуют, чтобы предстоятели, собравшись с клиром, в присутствии народа, которому также за веру его и страх должна быть воздана честь, могли распорядиться во всем по общему соглашению». Когда возник вопрос о падших, он писал разным лицам, что этот важный вопрос необходимо разрешить по окончании гонения, «при совещании со всеми епископами, пресвитерами, диаконами, исповедниками и... в присутствии мирян». Такой порядок ведения церковного дела вполне соответствовал воззрениям и установившемуся обычаю римской Церкви, которая отвечала Киприану: «.. .в столь важном деле мы согласны с тем, что и ты утверждал, именно, что прежде нужно дождаться мира Церкви, а потом уже, составив общий совет с епископами, пресвитерами, диаконами, исповедниками и твердыми в вере мирянами, рассудить о деле падших» (Киприан, Творения, р. пер., 2 изд., т. I, стр. 175, 133, 165, 217, 221).
Не иным был и обычай восточной Церкви. Так, по поводу ереси антиохийского епископа Павла Самосатского неоднократно собирались в Антиохии соборы, на которых участвовали местные и прибывшие из Палестины и Малой Азии епископы с пресвитерами и диаконами. «Все они, — по свидетельству историка Евсевия, — в разные времена и часто сходились в одно место, и в каждом заседании рассматривали отдельный вопрос». В последнем соборе, постановившем приговор и низложившем еретика-епископа, также участвовали, как видно из надписания приводимого Евсевием послания собора, «епископы, пресвитеры и диаконы... и церкви Божий». Главным деятелем на этом соборе явился пресвитер Малхион, «муж ученейший». «Он-то, — рассказывает Евсевий, — вступил с Павлом в прение, которое, как записали его скорописцы, сохранилось доныне, и один из всех умел обнаружить мысли этого столь скрытного и обманчивого человека». Епископы, пресвитеры и дьяконы и церкви Божий, от имени которых составлено и отправлено окружное послание, все совокупно объявляют в послании: «Мы принуждены были отлучить этого неуступчивого противника Богу, и вместо его, по Божию, как мы уверены, усмотрению, епископом кафолической Церкви поставили другого» (Евсевий. Ц. ист. 7. 28, 29, 30).
С изменением внешнего положения Церкви с IV в., внутренний ее строй, характер жизни и управления остался соборным, соответственно учению и практике св. апостолов. «Церковь, — по словам св. Амвросия Медиоланского, — есть некая форма справедливости, общее право всех. Сообща она молится, сообща трудится, сообща испытуется» (О должностях, I, гл. 29). «Не можешь сказать, — пишет св. Иоанн Златоуст в своем толковании на 1 Кор. 12:12, — что один какой-нибудь член составляет тело сам по себе, а другой нет; в этом отношении они все равны и все одно тело...» «Быть или не быть в составе тела зависит не от положения в том или другом месте, — это производит только различие в месте, — но от слития или раздела; быть или не быть телом зависит от соединения с ним или несоединения» (Творения, пер. СПбДА, 1904 г., т. X, стр. 297, 299). «В Церкви нет ни высокомерия начальствующих, ни раболепства подчиненных», говорит этот великий отец в беседе 18-й на 2-е посл. к Коринфянам: «...в Церкви должно жить, как в одном доме... Тогда бы и меньший мог приносить пользу большему... И ныне, если один не говорит полезного, то пусть другой встает и говорит. Хотя бы он был и меньший, но если предлагает что-нибудь полезное, предпочти его мнение; хотя бы он был даже последний, не оставь без внимания» (т. X, стр. 633, 634). Великий ревнитель благочиния церковного, горячо обличавший в письмах своих всякие отступления от него, св. Исидор Пелусиот с глубокою скорбью порицает то печальное явление, что в церковную среду, по выражению восьмого канона III вселенского собора, «вкрадывается, под видом священнодействия, надменность власти мирской, и утрачивается помалу, неприметно, та свобода, которую даровал нам Кровию Своею Господь наш Иисус Христос, Освободитель всех человеков». «Крайне дивлюсь, — говорит он в одном из писем, — почему иные из древних право самоуправства обращали в отеческую попечительность; ныне же некоторые из нововводителей и пастырское сердоболие превратили в самоуправное самозаконие, думая, что не начальство, отчёту подлежащее, вверено им, но дана в удел самодержавная власть» (Твор., рус. пер., III, 305). Церковное сознание высказывалось всегда отрицательно по отношению к подобным понятиям «нововводителеи». Как все управление Церкви, так и всякое в частности церковное дело почиталось общественным, и потому близким для каждого члена Церкви, какое бы положение в отношении других он ни занимал. Так, св. Афанасий В<еликий> даже разбор дела по жалобе на епископа считает предметом ведения собравшегося народа и приявших власть от Духа Святого. «Если бы и действительно, пишет он, имела силу какая-нибудь на меня жалоба; то не арианину, ни кому-либо из держащихся арианских мудрований, но — по церковным правилам и по слову Павлову — собравшемуся народу и тем, которые прияли власть от Духа, с силою Господа нашего Иисуса Христа (1 Кор 5:4), подлежало законно все исследовать и произвести в присутствии изъявляющих свое требование мирян и клириков» (Окружное Послание, — Твор. Афан. В., рус. пер., изд. 2-е, ч. I, стр. 279).
Соборный строй жизни церковной, тесное общение иерархии с клиром и народом, близкое участие всех во всех делах Церкви опирались на освященное апостольским преданием избирательное начало: предстоятели Церквей — епископы, как и весь вообще клир, были избранниками церковных общин. «Все множество жителей, все принадлежащие ко вселенской Церкви, читаем мы об избрании св. Афанасия В<еликого> во епископа, собравшись вместе и единодушно, как бы во едином теле вопияли, взывали, требуя во епископа Церкви Афанасия В<еликого>» (Защитит. Слово против ариан, — Твор. Афанасия В., рус. пер., изд. 2, ч. I, стр. 295). По смерти константинопольского епископа Нектария, «после многократных совещаний согласились (верующие той Церкви) вызвать из Антиохии пресвитера Иоанна... И царь Аркадий, по общему определению всех, то есть клира и народа, призвал его» (Сократ, Ц. ист., кн. VI, гл. 2). Поистине таковые епископы были в полном смысле слова предстоятелями, выразителями веросознания и жизни их пасомых, «устами Церкви». И несмотря на это естественное представительство церквей в лице их избранников — епископов, на соборы для рассуждения о церковных нуждах собирались не одни лишь предстоятели-епископы, но и пресвитеры, диаконы и миряне.
Так, в IV в. на соборе Эльвирском 309 г. было 19 епископов, 26 заседавших с епископами пресвитеров, диаконы и множество народа. На Константинопольском соборе 394 г. епископы присутствовали «со всем священным чином». В V в. римские соборы 461, 465 и 487 гг. состояли из епископов, пресвитеров и диаконов. Постановление римского собора 490 г. подписали от своего имени 67 пресвитеров и 6 диаконов. В VI в. Константинопольский собор 536 г. при патр. Мине имел в составе своем и весь клир столицы.
И на вселенских соборах встречаем пресвитеров, диаконов и мирян. Например, на I вселенском соборе, кроме 318 «отцов», присутствовало очень много лиц, явившихся для рассуждений о вере. Определения второго вселенского собора подписаны, кроме 150 епископов, пятью пресвитерами, — не в качестве представителей епископов, а от своего имени: «Флавиан и Елпидий, пресвитеры антиохийские, Тиранн, пресвитер аморийский, Авксанон, пресвитер апамейский, Елладий, пресвитер комманский».
Такое участие в соборных заседаниях пресвитеров, диаконов и мирян, никем никогда в древней Церкви не оспариваемое и не отвергаемое, признавалось, следовательно, их правом, как членов Церкви.
Указанным представление о составе собора, как полного осуществления и выражения внутреннего единства Церкви, православие отличает себя от крайностей римского католицизма, сведшего Церковь к жизнедеятельности епископата, и протестантства, оказавшегося вынужденным отвергнуть иерархическое начало. Как народ без епископов, так и епископы без народа не составляют Церкви: «У нас, — гласит Послание восточных патриархов папе Пию IX, — ни патриархи, ни соборы никогда не могли ввести что-нибудь новое, потому что хранитель благочестия у нас есть самое тело Церкви, т. е. самый народ».
И в нашей русской Церкви по временам собирались поместные соборы. О многих из них сохранились важные сведения, на основании коих мы приходим к заключению, что и на русских соборах, как на древних, присутствовали вместе с епископами низшее духовенство и миряне. Подобно областным соборам древней Церкви, они занимались вообще церковным благоустроением, избирали и рукополагали первосвятителей-митрополитов, судили их и епископов, исправляли распоряжения отдельных архиереев, решали вопросы о вере, благочестии и церковном управлении, прекращали местные религиозные волнения, производимые еретиками. В последний раз поместный собор был созван в русской Церкви в последней четверти XVII столетия.
Когда, в наши дни пронеслась весть о созвании церковного собора у нас на Руси, сердца истинных чад нашей Церкви наполнились великою радостью; отовсюду — от духовенства и мирян — были высказаны горячие пожелания такого собора. Но в то же время со всех сторон послышались то вопросы, то недоумения, то прямо опасения относительно того, из кого же этот русский церковный собор должен состоять: из одних ли епископов, или из епископов, пресвитеров и мирян? Кто на нем будет рассуждать о делах русской Церкви?
Уже приведенные выше исторически справки дают нам право утверждать, что и на ожидаемом русском поместном соборе, кроме непременных членов его — всех епархиальных архиереев, должны непременно присутствовать и выборные от духовенства и мирян. Двухсотлетнее же отсутствие у нас соборов и современное положение нашей высшей иерархии в отношении к пастве такое участие на соборах низшего духовенства и мирян делают неизбежною необходимостью.
Для того чтобы соборное решение имело обязательное значение для всей Церкви русской, нужно, чтобы заседающие и решающие на соборе были выразителями церковного сознания, устами верующих, как то было в древней Церкви. Одни же наши русские епископы таковыми в настоящее время не являются. Они, прежде всего, не избранники их епархиальных общин. При том, они и не знают, в большей их части, не только своей паствы, но даже и духовенства своего, — за своею частою сменою и кратковременностью пребывания на епархиях, за обширностью своих епархий и многочисленностью пасомых. Не имея тесной связи со своей паствою, нередко не виданный двумя третями мирян и доброй половиной духовенства, такой епископ и сам не дерзнет говорить от лица своей паствы, как он должен говорить на соборе, и не будет признан за выразителя голоса своей паствы от нее самой, в случае ее несогласия с решением собора. Поэтому, чтобы избежать очень естественного при таких условиях и очень опасного церковного раскола, необходимо, чтобы на соборе присутствовали избранные от духовенства его представители и избранники народа — известные своею ревностию о благе Церкви миряне.
Отсутствие на соборе белого духовенства и мирян опасно и с другой стороны. В наши дни заметен очень сильный интерес к вопросам Церкви у большого количества мирян, прежде часто совершенно безразличных к ней. И дать возможность этому интересу, этой, скажем даже, ревности о Церкви выразиться в суждениях церковных чрез своих представителей на соборе — значит приблизить их к духовенству и Церкви, объединиться всем в единое стадо Христово для полной церковной жизни. Не допустить же их до собора — значит у одних погасить этот священный огонь ревности, у других вызвать недоверие к архипастырям и к самой Церкви, а третьих совершенно оттолкнуть от нее.
На основании всех этих данных мы приходим к твердому убеждению, что дело обновления русской церковной жизни и восстановления канонической свободы в управлении ее может быть достигнуто только на всецерковных соборах.
Вопрос о том, как именно произвести выборы представителей от белого духовенства и от мирян на первый собор всей русской Церкви, нелегко разрешим, в виду отсутствия канонического устройства епархиального управления. Правильное и обстоятельное выяснение этого вопроса представляется возможным только путем всестороннего обсуждения его заинтересованными и сведущими людьми. И намечая здесь основные черты организации первого собора, мы имеем скорее цель привлечь в печати внимание к этому важному практическому вопросу, чем дать собственно опыт разрешения его.
Следующие положения должны быть, по нашему мнению, основными при обсуждении вопроса о производстве первых выборов на всецерковный собор.
- Собор уже в самом порядке выборов должен служить к сплочению разъединенных ныне составных частей церковного общества — духовенства и мирян, обеспечивая тем себе доверие всех и возбуждая общий интерес к предстоящей соборной работе. Не считая, поэтому, правильной мысль, что первый собор, по встречающимся для совершенной организации его затруднениям, может состоять из одних только епископов, мы полагаем, что он-то, прежде всего, и должен обладать характером всецерковного представительства. Равным образом, мы признаем ошибочным допущение отдельных по чинам церковным выборов: особо от духовенства и особо от мирян. Единство Церкви требует совместности выборов.
- Выборы в церковный собор не могут быть произведены чрез гражданские выборные установления, например, земские собрания, городские думы, как не имеющие должных для этого связей с Церковью и отношения к церковным задачам. Эти выборы должны производиться посредством церковных же учреждений с характером представительства.
- Не следует прибегать к созданию нарочитых, новых учреждений для первых выборов на собор, что было бы сопряжено с громадными затруднениями и только отвлекало бы внимание от главной цели, ради которой была бы предпринята трудная работа нового насаждения на мало подготовленной почве. Можно воспользоваться — хотя бы и несовершенными — существующими установлениями церковными для организации выборов, допустив необходимые изменения в этих установлениях, направленные специально к тому, чтобы достигнуть возможно лучшего представительства общецерковного сознания.
- В наличном строе епархиальной жизни имеется установление с характером представительства, именно — епархиальный съезд духовенства, и это установление удобно применить к цели епархиальных выборов на собор. Предшествующую ступень его составляет окружной или благочиннический съезд всего клира входящих в состав благочиния приходов для выбора депутата на епархиальный съезд. Этот епархиальный съезд духовенства следует обратить в общеепархиальное собрание представителей духовенства и мирян епархии, предварительно обратив и благочиннический съезд в общецерковное учреждение.
- Самое избрание членов всероссийского церковного собора могло бы быть произведено следующим образом. В каждом отдельном приходе на общеприходском собрании, непременно в храме, прихожане сами, не стесняемые в своей свободе, избирают из своей среды не менее двух представителей для благочиннического или окружного собрания. Клир каждой церкви на этом окружном собрании присутствует в полном своем составе, причем все члены клира — с равным голосом. В окружном собрании выбираются совместно клиром и мирянами не менее как два депутата от духовенства и два от мирян на общеепархиальное собрание. На этом собрании также совместно духовными и светскими депутатами избираются на собор всей Церкви не менее двух членов из лиц духовенства и столько же из мирян.
- Собор восполняется выборными представителями придворного и военного духовенства, которые являются членами собора вместе со стоящими во главе того и другого протопресвитерами; в состав собора входят также выборные представители от духовных академий, например, в количестве двух от каждой. Можно быть уверенным, что ради большей плодотворности своих трудов собор восполнит себя сам, пригласив в свой состав по общему решению выдающихся подвижников веры, представителей богословского знания, науки, литературы, выдающихся общественных деятелей, — из тех, кто не войдет в состав собора по выборам.
- Как самый собор, так и общеепархиальные и окружные собрания происходят под условием полной свободы. Посему, будучи открываемы: первый — первенствующим иерархом русской Церкви, вторые — епархиальными архиереями, третьи — благочинными, они затем сами выбирают себе председателей и устанавливают порядок ведения дел. Общеепархиальные и окружные собрания, кроме выборов, обсуждают свои нужды и свои желания в виду общей церковной реформы. Им принадлежит право приглашать по общему решению в свой состав лиц, выдающихся в церковной жизни епархии или округа. Членов собора — представителей от духовенства и мирян епархии — общеепархиальное собрание избирает не только из лиц, вошедших в состав этого собрания по выборам, но свободно из всего духовенства и мирян епархии.
источники
- О составе Церковного собора // Церковный вестник. - 1905. - № 21. - С. 641-648.
- О составе Церковного собора // Братство ревнителей церковного обновления (группа «32-х» петербургских священников), 1903-1907. Документальная история и культурный контекст. — М.: СФИ, 2014. — С. 205-216. — 424 с. — ISBN 978-5-89100-128-2.
Сноски
